"Альтернатива", стартовавшая 12 мая, близка к финишу — в воскресенье она закроется концертом в радиостудии на Малой Никитской. До тех пор произойдет еще многое, а пока фестиваль в разгаре, несколько кислых ложек, доставшихся слушателю в первые дни, забыты, и ясно, что в восьмилетнюю историю "Альтернативы" нынешний год вписал одну из лучших страниц.
Навсегда или нет, но ушло то время, когда фестиваль "Альтернатива" был суверенным владением маргиналов и экспериментаторов, связанных круговой порукой. Сейчас, утратив эксклюзивность репертуара и участников, фестиваль выбрал лучший путь: "Альтернатива" теперь проявляется, концентрируя в себе большинство самых существенных направлений, которыми движется музыка нашего времени — будь то нео-академизм или ретро-авангард, home или world music, концептуальные или индустриальные новации. "Альтернатива" ничему не противостоит — она сама затянута в корсет связей, пересечений, внутренних оппозиций. Концерты, проходящие помимо фестиваля, по сути дополняют его и соперничают с ним лишь в силу невозможности разорвать слушателей на части. Так, параллельно фестивалю с большим успехом шли два авторских концерта Эдисона Денисова. Мэтр вернулся в Россию после годичного лечения — прошлым летом он попал в серьезную автокатастрофу. Незадолго до этого он написал Вторую камерную симфонию, которая сейчас впервые прозвучала в Москве, неожиданным образом впечатлив даже противников композитора.
На "Альтернативе" Эдисон Денисов появился в качестве почетного гостя. Он был тепло встречен публикой, а также учениками — семеркой швейцарских композиторов, составляющих группу Lacroix. Члены группы движутся к признанию сообща, хотя каждый из них настаивает на своей индивидуальности. К удивлению многих российских музыкантов, швейцарцы признались, что нашли в мастер-классе Денисова более толерантный стиль преподавания, нежели тот, что принят у Булеза и на центральных перекрестках европейского академавангарда. Их музыка оказалась и вправду ощутимо разнообразней, чем, скажем русско-французская продукция "Московской осени-94" или даже русско-немецкого "Форума-95". А увенчало концерт сочинение просто великолепное — A la recherche Жана-Люка Дарбелле (р. 1946), в котором акустическая находка (камертон, будучи использован как музыкальный инструмент, идеально сливается с тембром кларнета) оказалась мастерски вплетена в отточенную и вместе с тем экспрессивную композицию. Ради возникновения такого шедевра стоило затеять и целый композиторский союз.
Кажется, впервые в России в живом исполнении прозвучала музыка Джачинто Шелси (1905-1988). Этот римский аристократ, внучатый ученик Шенберга и Скрябина, член неведомой секты, запрещавший себя фотографировать, композитор-медиум и эзотерический новатор, чьи сочинения записаны чужой рукой, в последние годы стал предметом очередного культа (как ранее Айвз или Сати). Его музыка лишена всякой посюсторонней привлекательности и этим напоминает нашу Галину Уствольскую — не случайно Марианна Шредер, пианистка и композитор из Lacroix, в своем репертуаре объединяет их.
Лучшим примером неальтернативного мышления стал на фестивале ее коллега, швейцарский ирландец Джон Вольф Бреннан — автор камерной музыки, но одновременно и крепкий джазовый пианист. И все же, хотя целом идея альтернативности фестивалем отвергнута, проклятье имени, данного от рождения, над ним висит. По мысли организатора и ведущего "Альтернативы" Дмитрия Ухова, все виды музыки — академические и нет — обязаны объединить свои достоинства перед угрозой коммерциализации и обезличивающего техницизма. Московский "Термен-центр" поддержал его слова, дав в содружестве с американскими мастерами компьютерной музыки один из лучших концертов на фестивале. В меньшей степени это удалось человеку по кличке Питон (из некоей рок-группы) — таких казусов на фестивале немного, но есть.
Одним из постоянных героев фестиваля "Альтернатива" является композитор Владимир Мартынов. Что естественно — говоря просто, он действительно сильно от всех отличается. Но кроме того, Мартынов и сам не теряет склонности к тонким поворотам курса, что становится особо необходимым, чуть только его изобретения начинают немного приедаться. В этот раз, словно отвечая на вопрос, можно ли еще продолжать писать монотонные сочинения, которые длятся битый час, Мартынов доказал, что можно и во многом именно благодаря существующим на этот счет сомнениям. Первые сорок пять минут (всего-то!) фортепианные "Танцы Кали-Юги" представляются слушателю чисто акустическим объектом — несколько бесконечно повторяющихся нот, богатая игра обертонов, и не более того. Однако в заключительной пятнадцатиминутке против спящего/медитирующего слушателя совершается провокация — из невидимых нор на сцену вылезают псевдоклассические модуляции, замысел плавно, но решительно обнаруживает свою концептуальную основу. Эпоха Кали-Юга, по индуизму и по Мартынову — это наша эпоха, отмеченная насилием сознания над природой и музыкой. Согласно авторскому комментарию, "деятельность композитора сводится к превращению естественного потока музыки в систему запруд, водохранилищ, искусственных каналов и резервуаров". Через эту систему лодка Мартынова успешно продвигается, снабженная надежным двойным дном. Предрекая "конец времени композиторов", Мартынов в то же время ведет себя как типичный композитор — вызывает к жизни магическую суть музыки, чтобы подвергнуть ее испытанию в интеллектуальном контексте. В результате он получает в свои руки рычаги управления временем и словно исподволь насыщает час, отведенный для "Танцев" (названных автором "эзотерическими"), ослепительными контрастами активности восприятия. Пианист Антон Батагов проявил себя таким же адекватным исполнителем Мартынова, как ансамбль АСМ — Денисова и мастеров Кали-Юги, прописанных в Швейцарии. Под занавес фестиваля нас ожидает также "экзотерическая" версия тех же "Танцев". Будем надеяться, что Владимир Мартынов будет прощаться с эпохой Кали-Юга столь долго, сколь будет оставаться одним из самых блестящих ее представителей.
ПЕТР Ъ-ПОСПЕЛОВ