В той величественной в своей имперской неповоротливости системе экономического управления, которая существовала в СССР, бюджетный процесс представляется с точки зрения сегодняшнего дня скучной и не особо обременительной для властей процедурой: простое распределение ресурсов и доведение до предприятий в основном натуральных плановых показателей. В условиях относительного экономического процветания, вызванного нефтяным бумом, особого недостатка в ресурсах государство не испытывало — если их не хватало, использовался централизованный импорт. После того как нефтяные цены в начале 80-х годов упали, изобилие ресурсов поддерживалось масштабными западными займами. СССР на Западе всегда рассматривался как первоклассный заемщик. До такой степени первоклассный, что в начале "горбачевской шестилетки" один из швейцарских банкиров в присутствии прессы не побоялся сделать признание: "Если Михаил Горбачев попросит у меня миллион (франков. — Ъ), я дам их ему без расписки". Чуть позже он, конечно, раскаивался в своих словах.
Борьба за ресурсы, естественно, была и в коммунистической экономике. Причем ожесточенной: члены Политбюро умели отстаивать интересы курируемых ими сфер. Однако в любом случае при необходимости (например, если дело касалось армии или сельского хозяйства) проблемы решались довольно быстро. В первом случае трудно было возражать министру обороны Дмитрию Устинову. Во втором это было и вовсе бесполезно — сельское хозяйство лоббировал сам Леонид Брежнев. Если и возникали затруднения с оформлением натуральных показателей в денежном виде, то исключительно из-за колоссальной трудоемкости этого процесса (в плановой экономике учитывались сотни тысяч товарных позиций). Поэтому бюджет верстался с технической стороны без особых проблем. Тем более что в условиях плановой экономики он, в принципе, всегда был сбалансированным. Если в какой-то момент появлялась угроза его разбалансировки, вопрос решался кардинально, и какие-либо статьи (вспомним знаменитый "остаточный принцип") шли под нож. Поэтому "выбить" причитающиеся средства из Госплана, Минфина и отраслевых министерств всегда было одной из важнейших функций советского директора.
Реальные проблемы у союзного бюджета начались после отмены во второй половине 80-х годов регулятора фонда заработной платы, устанавливавшего ее зависимость (разумеется, догоняющую) от производительности труда. Собственно это и стало мощнейшим инфляционным фактором за всю историю послевоенной советской экономики. Поскольку вопросы денежной эмиссии решались во времена Горбачева уже не так, как во времена сталинской Административной Системы, шлюзы кредитной экспансии Госбанка открылись настежь (решения пускавшихся в самостоятельное плавание республик в 1990-1991 годах не перечислять налоги в союзный бюджет только ее подхлестнули). Тем не менее на бумаге даже последний союзный бюджет 1991 года выглядел вполне прилично. На вопросы ошарашенных депутатов об отсутствии видимых признаков серьезного бюджетного дефицита премьер Валентин Павлов отвечал с обезоруживающей откровенностью: "Вы хотите, чтобы я взял и вам так все и рассказал!" Впрочем, дотошные западные аналитики несколько ранее обратили внимание на рост удельного веса в доходной части бюджета статьи "Прочие поступления". Их подозрение оказалось верным — по сути ее название должно было бы звучать так: "Эмиссия Госбанка".