Исабель Альенде
Дом духов
Эва Луна
СПб.: Амфора
Исабель Альенде — удивительно искусная рассказчица. Она умудряется изложить, например, хронику жизни трех поколений, отягощенную самыми разными любовными драмами и политическим катаклизмами, не бросив по пути ни одной сюжетной линии и не сбившись в монотонность. Ей с удивительной легкостью дается то, что на сегодняшний день считается одним из самых дефицитных товаров в литературе — рассказывать историю очень увлекательную и при этом в итоге представляющую собой нечто большее, чем просто сумма составляющих ее событий.
Писать Изабель Альенде начала довольно поздно и почти случайно. Ее первый и самый известный роман "Дом духов" получился из письма, которое сбежавшая в Венесуэлу от режима Пиночета будущая писательница сочиняла для своего оставшегося в Чили дедушки. Несмотря на то что "Дом духов" — история романтическая и даже отчасти волшебная, многие усматривают в ней массу политических намеков. Считается, например, что герои, называющиеся в книге Кандидатом и Президентом, сложенные вместе, дают практически портретный образ дяди писательницы, свергнутого чилийского президента Сальвадора Альенде, а Поэт списан с Пабло Неруды, который некогда посоветовал ей заняться художественной литературой. Альенде тогда работала в газете и мечтала об интервью с известным поэтом. Неруда с ней встретился, поговорил, но публиковать беседу не разрешил: "Для того чтобы брать настоящие интервью, — сказал он, — у вас слишком много воображения. Так что лучше пишите романы".
Владимир Бибихин
Грамматика поэзии
СПб.: Издательство Ивана Лимбаха
Наибольшую известность В. В. Бибихин (1938-2004) получил как переводчик Мартина Хайдеггера, вслед за немецким философом Бибихин считал язык сокровищницей глубоких истин, а поэтов — теми, кто имеет к этим истинам наиболее прямой доступ. Глубокомысленное философствование о стихах не всегда приводит к лучшему их пониманию, но всегда служит их прославлению: оно неизменно поднимает статус поэзии на недосягаемую для прочих искусств высоту. С 1989 по 2002 год В. В. Бибихин прочел на философском факультете МГУ около двадцати разных курсов. Курс, который он читал в осеннем семестре 1999/2000 назывался "Грамматика поэзии" — он и лег в основу новой книги, которая станет четвертой посмертно вышедшей книгой Бибихина.
Джаред Даймонд
Ружья, бациллы и сталь
М.: АСТ
Во время всемирных кризисов хочется читать книги, соответствующие величию момента, говорящие о веках и народах. Книга Даймонда — именно такая. На вопрос, почему начиная с XVI века западные страны становятся хозяевами всего мира, сейчас отвечать не принято, а наука XIX века давала два ответа: дело либо в географически-климатическом везении, либо в расовом превосходстве. Даймонд возрождает географический ответ: жителям Евразии достался большой набор съедобных злаков, а американцам — одна кукуруза, у евразийцев вокруг паслись пригодные для одомашнивания животные — козы, овцы и свиньи, а африканцам пришлось иметь дело со львами и ягуарами; тесно жившие евразийцы вырабатывали иммунитет к болезням и потом своими бациллами убивали обитателей всех остальных континентов.
Ричард Йейтс
Дорога перемен
М.: Флюид
Накануне Нового года в США пройдет премьера фильма "Дорога перемен" с Леонардо ДиКаприо и Кейт Уинслет, которые встретились впервые после "Титаника"; поставил фильм Сэм Мендес, муж Уинслет, постановщик "Красоты по-американски". Выход этого фильма, причем с таким звездным составом, означает, во-первых, что тема "крушения американской мечты" по-прежнему в моде и, во-вторых, что после этого фильма Ричард Йейтс (1926-1992), по роману которого поставлен фильм, окончательно перестанет быть "самым неизвестным из великих американских писателей". О нем с неизменным восторгом отзывались писатели, его мало читали при жизни и практически забыли после смерти. Некоторое возрождение интереса к нему началось только в 2000-е годы. После "Дороги перемен", своего первого романа, вышедшего в 1961 году, Йейтс завоевал репутацию беспощадного наблюдателя американской души и безупречного стилиста. "Дорога перемен" — история молодых супругов, Фрэнка и Эйприл, свысока глядящих на убогое окружение и мечтающих о новой жизни. Йейтс описывает их разочарования, унижения и поражения — начиная с провала Эйприл в любительском театре — медленно, подробно, без всякой жалости к героям и читателям. По словам американского писателя Стюарта О`Нана, персонажи Йейтса не понимают, когда уже пора сдаться, и продолжают терпеть унижение за унижением, а читателям невыносимо больно на это смотреть.
Элиас Канетти
Спасенный язык
М.: Иностранка
Элиас Канетти (1905-1994) — это, кажется, единственный автор, который Нобелевскую премию по литературе (1981) получил за свои сочинения одновременно и художественные, и философские: и за роман "Ослепление", и за книгу "Масса и власть". И это верно отражает его положение как одного из ключевых авторов ХХ века, стоящего вне привычных категорий. "Спасенный язык" — первый том автобиографии, доведенный до шестнадцати лет рассказчика. Главные события книги — смена мест и языков. Родившийся в болгарском Рущуке (Русе) в семье евреев-сефардов, Канетти в детстве говорил на ладино, а немецкий язык (который станет потом языком Канетти-писателя) был "тайным языком родителей". В 1911-м семья переехала в Манчестер, где Элиас выучил английский, а оттуда, после скоропостижной смерти отца мать увезла Элиаса в Вену, где стала учить его немецкому — без матери и немецкого языка "моя будущая жизнь стала бы бессмысленной и непостижимой". Но сами уроки Канетти называл "обучение ужасом" и протекали они так: "Она читала мне немецкое предложение и требовала повторить. Мое произношение ей не нравилось, и она над ним насмехалась — а так как ее насмешек я боялся больше всего на свете, то довольно скоро произносил фразу правильно. Лишь тогда она мне сообщала, что она значит по-английски. Но перевода она никогда не повторяла, так что мне приходилось его запоминать с первого раза. Когда она бывала особенно мной недовольна, она всплескивала руками и восклицала "Мой сын идиот!"".
Нобу Мацухиса
Кулинарная книга
М.: Эксмо
Нобу представляет собой абсолютный эквивалент понятия "круто". Круто даже быть посетителем его ресторанов, а уж как круто быть им самим, даже представить себе страшно. Он не только сыграл эпизод в "Казино" у Скорсезе, в "Мемуарах Гейши" у Роба Маршала и в кинофильме "Остин Пауэрс — Голдмембер", не только увлек Роберта Де Ниро в ресторанный бизнес, не только раскрутил Стивена Спилберга на запоминающееся высказывание "Еда Нобу самая лучшая, только не говорите этого моей маме", но и вправду добился заметных гастрономических результатов: заставил весь мир убиваться по черной треске, а, кроме того, действительно, готовит, возможно, лучшие сасими в мире.
Серия "10 книг, изменивших мир"
М.: АСТ
Хотя каждую из этих книг мы уже читали или можем прочесть, хотя можем прочесть и что-нибудь об этих книгах, но у этой серии есть свой собственный смысл, который сводится к простой идее: мир менялся под действием книг. Священных — Библии или Корана, философских — "Государства" Платона, экономических — "О богатстве народов" Смита или "Капитала" Маркса, научных — "О происхождении видов" Дарвина и т. д. Эти книги не только создали наш мир, но и продолжают его формировать.
Илья Троянов
Вниз по Гангу
М.: Европейские издания
Пишущий по-немецки болгарин Илья Троянов имеет идеально выдержанную в географическом отношении биографию. В начале 1970-х его семья эмигрировала из Болгарии в Германию. Потом — уже в качестве немецких граждан — Трояновы отправились в Кению, где отец получил должность инженера. Будущий писатель жил в Найроби, потом учился в Париже, потом уехал жить в Индию, а затем переселился в южноафриканский Кейптаун. Теперь живет и работает в Вене. Такому непоседе сам бог велел писать книги о путешествиях. Он их и пишет — и "Вниз по Гангу" считается самой удачной из них.
Дубравка Угрешич
Не читать
М.: Издательство Ольги Морозовой
Хорватская писательница Дубравка Угрешич после распада Югославии выступала против хорватского национализма, была объявлена врагом народа и ведьмой, в 1993 году эмигрировала и с тех пор живет в Амстердаме. Предмет ее книги "Не читать" — не политика, а современное состояние мировой литературы, но она и здесь остается диссиденткой. Она пишет — остроумно, но не поверхностно — о том, что теперь для публикации книги лучше всего быть не писателем, а звездой — проституткой, моделью или убийцей; о том, что наибольший успех имеют "заурядные рассказы заурядных людей о заурядных вещах", о торжестве "заурядности и искренности" в мировом масштабе.
Энди Уорхол
Попизм
СПб.: Амфора
Считать Энди Уорхола главным гением сегодня уже не обязательно. И это приятно, потому что про самого Уорхола и про то, что творилось вокруг него, по-прежнему интересно очень, но теперь к этому интересному можно отнестись без прежней нервности. "Попизм" — мемуары Уорхола о 1960-х, записанные его секретаршей Пэт Хакетт и записанные, надо сказать, очень искусно. Тут слышна живая речь Уорхола — он немного сбивчиво рассказывает о своих взглядах на искусство в эпоху его тотальной воспроизводимости, на сексуальность и на жизнь вообще, перемежая максимы о поп-арте анекдотами из "фабричной" жизни и вполне личными воспоминаниями. В недостатки "Попизма" можно было бы занести вопиющую сентиментальность этого текста, но именно она и делает его вызывающе подлинным.
Шекспир
Гамлет. Макбет
М.: Новое издательство
Новые переводы необходимы для любой классической книги, еще не перешедшей в полное владение детей, то есть остающейся живой и актуальной для взрослых читателей, но для Шекспира, который "изобрел личность, как мы ее сегодня понимаем" (Г. Блум), эта необходимость очевиднее, чем в любом другом случае. Хотя переводы, сделанные двумя русскими поэтами (Владимир Гандельсман перевел "Макбета", Алексей Цветков — "Гамлета"), объединены в одном томе, принципы перевода у этих поэтов разные. "Переводчик не смеет притворяться, что его нет... это не значит, что при сотворчестве успех обеспечен; но, по крайней мере, появляется шанс" (Гандельсман). "Я видел свою задачу, если изложить ее максимально лапидарно, в том, чтобы превзойти Пастернака в точности, а Лозинского — в благозвучности" (Цветков).