Свой новый спектакль "Любовь с придурком" по пьесе Витторио Франчески Театр Романа Виктюка показывал на этой неделе в обветшавшем Театре киноактера. У входа — кордоны администрации, ошалевшей от аншлага и непривычно дорогих билетов, в центре фойе — корыто для воды, капающей с потолка, на сцене — трогательное зрелище.
До тех пор, пока эстетические запросы Романа Виктюка оплачивал ЭЛБИМ-банк, основными свойствами режиссерской манеры казались затейливая пряность, кокетливость и изломанное сладострастие, которое проявлялось и в выборе сюжетов, и в мизансценическом мышлении, и в работе со сценографами. Спектакли окружались ореолом некоей соблазнительной порочности: порок нынче дорог.
Несколько обеднев, Театр Романа Виктюка вынужден был вернуться к простодушной и симпатичной сентиментальности. Это ему на пользу: "бедный Виктюк" кажется режиссером куда более чистосердечным и тонким, нежели "Виктюк роскошный". В его работы возвращается человеческая теплота; поиски искреннего чувства вновь сделались важнее, чем изыски стиля (от желеобразной густоты этих изысков, бывало, подташнивало). Почерк Виктюка стал проще и интересней. Одна из основных интенций сентиментализма — напоминать о пережитом; "Любовь с придурком" напоминает сразу о многом.
Само название и в какой-то степени фабула отсылают к "Жизни с идиотом" Виктора Ерофеева, одному из самых известных текстов новой русской прозы, имеющему, кстати, незаурядную сценическую судьбу. Фабула такова: хозяин магазина канцелярских товаров, человек обыкновенный, синьор Валерио (Сергей Маковецкий) опекает своего брата Антонио, впавшего в детство (Ефим Шифрин). Отношения, сложившиеся у них за десять лет обоюдного несчастья, — клад для психоаналитика. Налицо все классические фрейдовские комплексы, от кастрационного до Эдипова. Безумному братцу необходимы и пама, и мама, и товарищ по играм, и девушка для нежностей: все эти роли приходится, маясь и любя, играть печальному Валерио. Попутно опекун пытается обустроить личную жизнь, обзавестись невестой по имени Марианна (Екатерина Карпушина) — и эту невесту Антонио сперва изобретательно терроризирует, затем очаровывает, затем пытается изнасиловать. До глубины души потрясенная тяготами, прелестями и нежными безднами ненормальной жизни, Марианна опрометью убегает в жизнь нормальную. Братья остаются наедине навсегда, и пьеса кончается.
Насколько талантлив драматург Витторио Франчески, судить по тексту трудно. Он слишком любит высокопарности ("Я слышу стон у себя в сердце, как будто там спрятан кто-то, заживо похороненный"), но, во всяком случае, драмы Пиранделло он читал вдумчиво.
Правила игры, предложенные режиссером Маковецкому и Шифрину, довольно сильно напоминают первый вариант "Служанок" Жене — спектакль, с которого Театр Романа Виктюка семь лет назад, собственно, и начался. Так же сплетены темы маскируемого вожделения, обволакивающего безумия, нежного отчаяния, пленительной патологии — и еще вездесущей театральности, тема жизни, разыгрываемой как спектакль для себя. Для Виктюка она, быть может, наиболее существенна и интимна. Однако от прежней яркости, нарочитой, переливчатой и агрессивной, Виктюку волей-неволей пришлось отказаться. "Любовь с придурком" оформлена с подчеркнутой скромностью: это занятно контрастирует с преувеличенно театральными и страстными жестами актеров, но сочетается с выражением лиц, по преимуществу грустных и настороженных.
Как большинство эстетов, впавших в бедность, Виктюк должен был вспомнить о достоинствах бесцветности. Вместе со своим постоянным художником Владимиром Боером он придумал черно-белое, неказистое оформление, но извлек из сочетания простых вещей максимум выразительности. Шорты, майка и балетная пачка, надетая не на талию, а на шею, — вот и костюм для любого из персонажей. Как ни странно, смотрится славно.
Свой сценографический рисунок Владимир Боер совершенно определенно строил по контурам древнегреческого театрального пространства. Чтобы понять это, надо вспоминать не Театр в Эпидавре, а "Орестею" в Театре Российской армии: перед нами стилизация стилизации. По вертикали — черно-белая щитовая стена, по горизонтали — длинный черный стол, единственное цветное пятно — вознесшаяся под потолок шеренга мягких игрушек (и еще воздушные шарики, ненадолго появляющиеся на сцене и, пожалуй, появляющиеся без толку). Все вместе смотрится как наивное и убогое (но — сознательно наивное и сознательно убогое) подражание чему-то величественному и полузабытому. Скорее всего, именно этого Боер и добивался.
Как известно, в Театре Виктюка особую роль играют поклоны: режиссер обязательно демонстрирует в них некий трюк, некий последний жест, косвенно говорящий о смысле спектакля в целом. В "Любви с придурком" Шифрин и Маковецкий в ответ на зрительские аплодисменты взрывают несколько детских хлопушек. Этот ничтожный фейерверк взывает к состраданию.
Сражение за яркую и общедоступную изысканность, затеянное режиссером лет десять назад, безоговорочно проиграно — и Роман Виктюк это знает. Ему, скорее всего, хотелось бы сдаться в плен — но кому? Если найдется хороший победитель, театральная судьба и репутация Виктюка вновь изменятся. Сейчас они готовы измениться к лучшему.
АЛЕКСАНДР Ъ-СОКОЛЯНСКИЙ