Возрождение российского казачества шло в двух направлениях: основатели казачьего движения делали упор на восстановление национально-культурных традиций, а российские власти, одаривая казаков официальной поддержкой, рассчитывали на казачий вклад в укрепление безопасности. Однако на деле не вышло ни того, ни другого, а казачество стало к тому же удобной крышей для криминальных элементов. "Казачий ренессанс" на российском Северо-Западе в полной мере иллюстрирует общие тенденции, главная из которых — жесткая борьба между казачьими структурами за признание их единственными представителями казачества.
Хотя Северо-Запад считается районом нетрадиционного проживания казачества, казаки не были для региона чужеродным элементом: во второй половине XIX — начале ХХ века люди казачьего происхождения были широко представлены среди петербургской интеллигенции. Именно на эти традиции и ориентировались активисты начавшегося в Ленинграде в 1990 году возрождения казачества, лидером среди которых стал Борис Алмазов, избранный атаманом Невской станицы.
Однако культурные приоритеты "отцов-основателей" и неприятие ими идеи возврата казачества к положению служилого военного сословия вскоре привели к размежеванию между "культурными" сторонниками Алмазова и приверженцами противоположной, "военной" концепции. В результате восторжествовала военная группировка, состоявшая в основном из отставных офицеров. Их победе способствовало и назначение Алмазова наказным атаманом Северо-западного казачьего округа, созданного в рамках Союза казаков. А его преемником на посту станичного атамана стал полковник Евгений Поляков.
За победой группировки Полякова последовала целая череда расколов, в результате которых появилось 10 в значительной степени независимых станиц и 13 хуторов. В довершение ко всему в рамках Союза казачьих войск России и Зарубежья, альтернативного Союзу казаков, был создан Ленинградский казачий округ, что внесло в отношения между казаками дополнительную неразбериху: некоторые станицы стали подчиняться одновременно двум руководящим структурам.
Хотя при такой организационной неопределенности любой "боевой" приказ по казачеству вызовет сегодня лишь панику, атаман Ленинградского казачьего округа Поляков и его соратники делают ставку именно на "военное" будущее казачества. По их мнению, казаки, как это было в царской России, должны зачисляться на государственную службу, получать соответствующее финансирование и заниматься "своим делом — строить государство, поддерживать законно избранного президента, правительство, не допускать революций..." Для решения этих задач казачьи лидеры намерены создавать казачьи полки, национальную гвардию для охраны порядка ("два казака на лошадях заменят отряд милиции!") и казачьи поселения на границе с Прибалтикой. Впрочем, по мнению экспертов, идея использования казаков на границе уже исчерпала себя: казачьи станицы были бы эффективны для удержания территорий, не имеющих обустроенных границ; сейчас же на Северо-Западе погранвойска успели освоить даже границу с Прибалтикой.
Поэтому, например, Гатчинская станица, состоящая примерно из 50 человек, совмещает охрану Гатчинского парка с выращиванием бычков и поросят, приносящим хоть какие-то доходы. Кстати, финансовый вопрос для казаков остается крайне актуальным, вынуждая их искать сферы приложения своих недюжинных сил. Относительно доходна торговля, однако главной сферой деятельности петербургского казачества можно считать охранный бизнес, в котором работают около десятка структур, вызывающих весьма одобрительные отзывы правоохранительных органов.
Поиски конкретного дела сопровождаются и поисками политических союзников. О весьма тесных контактах местных казаков с националистами свидетельствуют их совместные поездки в Приднестровье и Сербию и участие казаков в большинстве акций местных националистов. Сам Поляков, официально декларируя надпартийность как условие единства, тем не менее поддерживает контакты с различными политическими силами. Причем спектр этих сил весьма широк: на минувших выборах казаки поддерживали Соцпартию трудящихся; сам Поляков недавно "с ознакомительными целями" посетил в составе петербургской делегации Конгресс русских общин и принимал участие в мероприятиях, проводимых городским отделением ПРЕС.
Время, свободное от зарабатывания денег и поиска политических партнеров, казаки по-прежнему тратят на внутренние разбирательства. Хотя лидеры Ленинградского казачьего округа считают себя единственными представителями казачества в регионе, а Северо-западного казачьего округа и его атамана Алмазова для них просто не существует, они все же считают нужным иногда "употреблять власть", примерно наказывая тех, кто с этим мнением не согласен. Апогеем противостояния едва не стала порка, к которой приговорил Алмазова "за раскольническую деятельность" совет старейшин в составе четырех отставных военных в возрасте от 70 до 90 лет.
Интересно, что "приговор" выносили не местные казаки, а украинцы, специально привезенные для этого в Петербург. Правда, до порки дело так и не дошло, однако этот случай лишний раз продемонстрировал, что не нашедшим пока реального дела казакам только и остается, что заниматься склоками и доказывать друг другу, кто "более настоящий". Вопрос лишь в том, кто — государство, политики или мафия — предложит казачеству реальное дело раньше других.
ЛЕОНИД Ъ-МЕЛИХОВ