Выдающимся борцом за мир оказался приехавший в Москву президент США Билл Клинтон. Посетившие его лидеры думских фракций против обыкновения совершенно не собачились, а чинно беседовали по принципу "и каждый думал и грустил о чем-то о своем". Миротворческие способности Клинтона дошли до того, что полного единодушия достигли даже Гайдар с Явлинским. Первый пообещал уйти из политики, "если наши дорогие друзья коммунисты будут говорить на площадях и в Думе то же, что говорили сегодня президенту Клинтону", а единомысленный лидеру ВР лидер "Яблока" поддакивал: "Если бы наши коммунисты и аграрии говорили на своих митингах то, что они говорили на встрече с президентом США Биллом Клинтоном, то обстановка в нашей стране была бы совершенно иной". Судя по столь впечатляющим результатам, в обществе Клинтона не то что кошка помирится с собакой, но даже и лев смиренно возляжет рядом с ягненком, а потому когда в следующем году президент США оставит свой пост, его необходимо будет пригласить на постоянную работу в Думу, где одно лишь присутствие всеобщего любимца обеспечит полное благочиние.
Но пока участие Клинтона в московской политической жизни всего лишь эпизодично, отчего политики сперва поддаются добрым чарам арканзасского губернатора, однако затем действие благодати иссякает и, как отмечал еще апостол Петр, "с ними случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину" (2 Пет, 2, 22).
Целеустремленным реализатором идей, заложенных в апостольском послании, оказался лидер КПРФ Геннадий Зюганов, который Клинтону добродушно объяснял важность социальной защиты сирых и убогих, в народном же собрании на Лубянке о сирых и убогих совершенно забыл и со свирепостью призывал изгнать "лжецов из 'Останкина' и власовца из Кремля". Впрочем, изгнание власовца Керенского из Зимнего дворца и последующее закрытие всех небольшевистских и потому лживых газет также совершалось (см. "Краткий курс истории ВКП(б)") в видах лучшей социальной защиты граждан России, так что особенного противоречия между тайными и публичными речами Зюганова даже и не наблюдается.
Вообще же совет Клинтона с народом в лице его думских представителей служит поучительной иллюстрацией к бытующей в этом народе пословице "у кого что болит, тот о том и говорит". Лидеру аграриев Михаилу Лапшину "особенно запомнились высказывания Билла Клинтона в пользу создания не двухпартийной, а трехпартийной системы", ибо, по мнению агрария, "Клинтон понял, что этих ребят (российских партийцев. — Ъ) в два блока согнать не удастся".
Что понял Клинтон в российской партийной жизни, сказать трудно, тогда как в партийной жизни США ему совсем недавно приходилось наблюдать, как баллотирующиеся в конгресс кандидаты от Демократической партии, к которой и сам он имеет честь принадлежать, всячески просили президента не высказываться в их пользу, ибо самомалейшая поддержка со стороны столь популярного президента гарантирует сокрушительный провал. Видя, что этих ребят в один с ним блок согнать не удастся, и в то же время не имея никакой возможности записаться в Республиканскую партию, Клинтон понял все несовершенство бытующей в США двухпартийной системы и стал пропагандировать трехпартийность.
С Явлинским Клинтон поделился другой своей головной болью. Он подчеркнул, что "советы МВФ даже для США во многих случаях неприемлемы; конечно, хорошо иметь дисциплину в финансах, но надо еще и чувствовать собственную страну".
Сообщение Явлинского трудно назвать открытием, ибо Клинтон принадлежит к тем, кого в Америке принято называть либералами, каковыми американцы называют политиков розового направления, стоящих за усиление государственного вмешательства в экономику и увеличение социальной сферы. Ждать от американских либералов — левых, по-русски говоря — особенного пиетета перед МВФ было бы даже и удивительно. Но еще менее понятно, что хотел сказать Клинтон, формулируя Явлинскому двуединую задачу государственного мужа. "Конечно, хорошо иметь дисциплину в финансах", в особенности на фоне пятнадцатипроцентного падения курса доллара по отношению к марке, но еще лучше "чувствовать собственную страну" — после выборов в конгресс, принесших сокрушительное поражение демократам, с этим тоже нельзя не согласиться. Вероятно, лидер "Яблока" расположил президента США к доверию, и Клинтон решил испустить ему вопль своей измученной души.
В отличие от думских лидеров, патриарх отечественной американистики, почетный директор Института США и Канады академик Георгий Арбатов явил меньшую любовь к Клинтону. Академик выразил разочарование позицией президента США по чеченской проблеме, заметив, что в свое время "правительство США не рассматривало ссылку академика Андрея Сахарова как внутреннее дело СССР", после чего посетовал, что приводящее к унижению национального достоинства стремление "ублажать американцев", равно как и поддержка США непопулярной гайдаровской реформы, привели к возникновению в России антиамериканских настроений, которых ранее не было.
Действительно, правительство США "в свое время не рассматривало ссылку академика Андрея Сахарова как внутреннее дело СССР", но сам Арбатов тогда рассматривал ее именно таким образом, что отчасти снижает ценность нынешнего морального поучения. Что же до антиамериканских настроений, то в послевоенной Западной Европе не было ни гайдаровской реформы, ни совсем уж неистового стремления ублажать американцев, тогда как антиамериканские настроения, "которых ранее не было", тоже появились — и в изрядном количестве. Причина таковых настроений не в Козыреве или Гайдаре, а в том, что хоть для порабощенной Гитлером Европы, хоть для закрытого железным занавесом восточного блока Америка — это естественный союзник, последняя надежда, цитадель свободы etc. После освобождения выясняется, что Америка — это всего лишь Америка, причем царящее в цитадели свободы эстетическое дурновкусие, выражаемое бесчисленным количеством явленных в рекламных роликах жизнерадостных идиотов, способно и агнца довести до белого каления. Понаслаждавшись в течение месяца рекламой "Сникерса" и "Лаки страйк", можно озвереть и без всякой гайдаровской реформы.
Подобно "голубю" Арбатову, "ястреб" генерал Варенников также не вполне удачно обратился к историческим аллюзиям, заметив, что т. Сталину "никогда бы не могло привидеться, что все завоеванное сегодня утрачено".
Ген. Варенников несколько недооценивает т. Сталина, отличавшегося интересом к историческим сочинениям и поэтому не могшего не знать — хотя бы теоретически, — что все великие империи были редкостным и недолговечным игралищем исторических судеб. Например, эта мысль была популярно изложена в любимой вождем книгой акад. Тарле "Наполеон", да и судьба тысячелетнего рейха тоже могла наводить на мысль: "нынче жребий выпал Трое, завтра выпадет другим". При полном презрении, которое т. Сталин питал к "ближнему кругу" (т. е. потенциальным наследникам), и при документально зафиксированных его рассуждениях о том, что без меня-де все развалится, изображать его чрезмерным оптимистом вряд ли стоит. Наконец, мания преследования, которой в последние годы жизни страдал т. Сталин, очевидно, навевала ему много кошмарных видений. Если вождю (похоже, что небезосновательно) виделось, как "вином и злобой упоенны идут убийцы потаенны", то уж гибель созданной им империи хотя бы для разнообразия тоже вполне могла ему привидеться.
К тому же т. Сталин еще не знал открытого петербургским мэром Собчаком рецепта общественной стабильности. Собчак выдвинул идею "проведения непрерывных спортивных соревнований", необходимых для того, чтобы "сделать город зоной, свободной от преступлений". "Развитие спорта — один из главных рычагов борьбы с преступностью, и это необходимо довести до правительства", — заключил Собчак-олимпионик.
В современном русском языке слово "спортсмен" имеет двоякое значение: а) "физкультурник"; б) "боец-рэкетир". Если иметь в виду второе значение слова, то Собчак явно опоздал со своей идеей, ибо непрерывные спортивные соревнования давно уже идут в большинстве российских городов. Вероятно, идея, которую Собчак хочет довести до правительства, заключается в том, чтобы спортсмены проводили свои непрерывные соревнования исключительно в специально отведенных для того местах ристаний, а не так как нынче — где ни попадя. Мысль превосходная, хотя из контекста пока не ясно, довел ли Собчак свою идею также и до спортсменов и как спортсмены на нее отреагировали.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ