Япония в шоке. На сей раз от прежде неведомого ей политического террора: вчера утром на пороге своего дома был в упор расстрелян начальник главного полицейского управления Такадзи Кунимацу, координатор работы по расследованию причастности секты "Аум Синрике" к химической атаке в токийском метро. Случившееся может иметь как уголовные, так и политические последствия. В том числе в области российско-японских отношений на очень высоком уровне.
В Такадзи Кунимацу, по данным очевидцев, стрелял человек необычно высокого для японцев роста (180 см.) С расстояния в 5 метров из револьвера 38-калибра (распространен среди японских полицейских) произведено 4--6 выстрелов. Три пули попали в цель: две в живот и одна в бедро. То, что ранения пришлись на нижнюю часть тела, свидетельствует: нападение, видимо, было "последним предупреждением". Это значит, что дальнейшее преследование "Аум Синрике" чревато новыми проявлениями до сих пор неведомой в Японии болезни — политического терроризма. Ситуация в напичканной тончайшей электроникой стране, жизнь которой основана на точности, порядке, коллективизме и стабильности, может стать неуправляемой. Химатаки в метро и нападения на крупного чиновника оказалось достаточно, чтобы психологическое состояние нации оказалось в точке где-то между возбуждением и паникой. Во всяком случае, голоса о необходимости чрезвычайным мер (уже раздававшиеся на фоне беспомощности правительства в случае с землетрясением в Кобэ) звучат все громче. Пока же спешно принят закон (с нарушением даже формальной процедуры) об ответственности за производство, хранение и применение химоружия. Нарушителям грозит пожизненное заключение.
В этой истории прискорбнее всего для Москвы то, что общественное возбуждение японцев все больше ассоциируется с "российским следом" секты. В частности, с секретарем СБ Олегом Лобовым, который, по утверждению "Известий" (сделанному на основе данных японской печати), имел прямое отношение к утверждению секты на российской почве, предпринимая активные шаги к получению главной роли в российско-японских (и российско-тайваньских) культурных связях. Эпизод с Лобовым может лишь ухудшись и без того непростые российско-японские отношения. Они уже не раз страдали от несуразностей в российском механизме принятия решений, что выражалось то во внезапных переносах визита президента, то в непонятной отсрочке визита главы МИД, то в неприятных для Токио утечках из российских диписточников (например, о якобы предложенных японцами огромных суммах за передачу Южных Курил). Все это может привести японцев — и не только их — к неприятным выводам относительно российских политических манер.
АЛЕКСАНДР Ъ-КОВАЛЬ