Серия перестановок в правительстве и президентской администрации, похоже, идет к концу, знаменуя итог осеннего верхушечного кризиса. Придворная "партия экономистов" взяла верх над "партией политологов", а еще недавно популярную идею коалиционного правительства спешно сдали в архив, сделав ставку на правительство технократов, для пущей важности названных "профессионалами высшего класса".
При всей важности прочих привходящих факторов (общеэкономические неурядицы, "обидные слабости" правителя, неэффективность как будто задавшейся целью подтвердить все законы Паркинсона президентской администрации) ведущей концептуальной причиной осеннего паралича верховной власти следует считать явленную президентскими советниками стопроцентную антиномичность суждений. Экономические советники правителей единодушно настаивали на переходе к жесткой экономической политике и непопулярным мерам. Политические советники столь же единодушно рассуждали о популярных мерах: коалиционных комбинациях, правительстве национального единства, заполнении социал-демократического спектра, т. е. о всепобеждающем национальном согласии.
Определенная разница позиций, конечно, неизбежна. Экономист рассматривает политику как средство для реализации экономических задач, для политика экономика — средство реализации политических целей, а дело правителя — выбрать некоторую среднюю линию. Беда, однако, в том, что имманентно противоречивые политические и экономические резоны этой осенью противоречили друг другу так, что процесс вычерчивания средней линии был полностью парализован. Следуя рекомендациям и тех и других советников, т. е. всемерно форсируя и непопулярные экономические меры, и популярные (а оттого дорогостоящие) политические начинания, нужно было бы разом давить изо всей мочи и на тормоз, и на акселератор, что не полезно никакой машине — в том числе и административной. Чтобы понять, куда же следует давить, и какую из партий — "экономистов" или "политологов" — предпочесть, правитель в конце концов вынужден был прибегнуть к простейшему алгоритму: "По плодам познаете их".
Но в смысле плодов "партия политологов" предъявила президенту сплошную серию провалов. Социал-демократические опыты завершились пшиком. Как только закачался рубль, и правая, и левая оппозиция начали призывать к полной смене режима и об общественном согласии, все игры вокруг которого базировались на легитимации режима нынешнего, говорить стало неприлично. Коалиционные же опыты (переговоры с КПРФ, назначение агрария Назарчука) продемонстрировали главную ошибку "партии политологов". Начертав на своих знаменах коалиционный девиз "По мне хоть пес, лишь бы яйца нес", политологи, возглавляемые ельцинским помощником Георгием Сатаровым, упустили важный нюанс.
Если очень хочется торговать принципами, то, конечно же, можно, однако перед началом торгов имеет смысл выяснить степень договороспособности покупателя — а этого сделано не было. Аграрии, полностью чуждые той грубо-монетаристской идее, что за всякое удовольствие надо платить, получив министерский портфель, тут же продемонстрировали, что, сколько портфелей им не дай, у них по-прежнему остается с Ельциным небольшое разногласие по аграрному вопросу: кто кого в землю закопает. Одержимая идеей всеединства "партия политологов" этого небольшого разногласия в упор не видела или не считала существенным, но президенту быть закопанным в землю вряд ли сильно хотелось. Небольшая ошибка привела к небольшим кадровым изменениям: представитель "партии политологов" помощник Ельцина Георгий Сатаров прочно ушел в госпиталь на плановое обследование, а вожак "партии экономистов" Александр Лифшиц, напротив, спешно вышел из госпиталя и был произведен в помощники.
Если брать чисто аппаратный аспект дела, то последней каплей явился, скорее всего, обидный провал затеянных "партией политологов" консультаций с аграриями и коммунистами. Но и если отвлечься от внутренних проблем президентской администрации и произвести простой обзор думских фракций, с которыми можно было бы вести коалиционные игры, окажется, что партнеров для коалиции просто нет.
Чего стоят союзы с аграриями, показали результаты голосования по доверию правительству. Союз с ДПР показал лояльность лидера партии Травкина и полную нелояльность самой партии, обвинившей своего председателя в коллаборационизме и пошедшей за патриотическим раскольником Глазьевым. В шахраевской ПРЕС появился свой Глазьев в лице Константина Затулина и дела российского единства и согласия развиваются по неудачному травкинскому сценарию. "Женщины России" и "Новая региональная политика" суть непонятно кого представляющие аморфные образования без ярко выраженных лидеров и манерой голосовать кто в лес, кто по дрова. Фракции КПРФ, ЛДПР, "ЯБЛоко" и "12 декабря" порознь пришли к единому решению вообще отказаться от какого бы то ни было сотрудничества с нынешней властью и все силы направить на устройство в 1995 году всеобщих досрочных выборов. Для этих лидеров, уже сейчас провидящих неизбежное крушение режима и свое восхождение на трон, участие в "ликвидационной комиссии" — а других функций за нынешним правительством они реально не видят — является совершенно невыгодным и неинтересным.
Остается один "Выбор России", но, во-первых, он и так поддерживает правительство, во-вторых, будучи один, он не может вступать в коалицию с самим собой — это была бы уже не коалиция, а правительство меньшинства, которое могло бы быть хорошим или плохим, но заведомо не могло бы решить проблему расширения политической базы, ради чего все и затевалось.
Из того, что коалицию устраивать и не с кем, и незачем, прямо никак не следует вывод о полной неудовлетворительности правительства. Нынешний кабинет может быть вполне годным, может быть никуда не годным — но это ничего бы не изменило. Суть проблемы не в качестве кабинета, а в качестве российской политики вообще. Политическое правительство, формируемое на основе партийных коалиций, есть продукт зрелой западной цивилизации, одной из черт которой является высокая культура политического торга — умение сторговать взаимоприемлемые условия коалиции (вы нам — портфели, мы вам — поддержку надежно контролируемых нами общественных структур) и умение эти условия выполнять. Кажется, все политики единодушны во мнении, что до высот западной политической культуры Россия еще не вполне доросла, но тогда и разговоры о коалициях лучше отставить до тех пор, пока не появятся политики, способные в коалициях участвовать. Пока же "что нужно Лондону, то рано для Москвы".
Когда высоты цивилизации еще не достигнуты, правительство формируется так, как это было от Ромула до наших дней — из государевых слуг, с поправкой на просвещенность нынешней эпохи именуемых "технократами" или "профессионалами высшего класса". Высшего или не высшего, судить лучше не правителям, а подданным, но при отсутствии политиков формирование неполитического правительства оказывается неизбежной необходимостью. Другое дело, что воспроизведение технократической модели кабинета воссоздает политический климат 1992 года, т. е. появляется триада, могущая быть описана в следующих условных терминах: "антинародное правительство — прикрывающая его авторитарная президентура — слившийся в право-левом единстве и фрондирующий против них квазипарламент". Проблемы 1992-го (и тем более — 1993-го) года — не самые приятные, и политическое правительство помогло бы их избежать, но для такого правительства нужны политики, как для философского камня — философы.
Максим Ъ-Соколов