ЭПИГРАФ "Дух свободы... К перестройке
Вся страна стремится,
Полицейский в грязной Мойке
Хочет утопиться.
Не топись, охранный воин,—
Воля улыбнется!
Полицейский! Будь спокоен —
Старый гнет вернется..."
Саша Черный. "До реакции" (1905 год)
КОНЕЦ ЭПИГРАФА.
Десять лет назад сразу после международного женского дня скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко. Имя человека, назначенного руководителем комиссии по организации его похорон, вызвало живой интерес в мире. Ибо тот, кто возглавлял сей печальный орган, как правило, наследовал и титул покойного. Хотя поговаривали, что советская система настолько прогнила, что нельзя исключать отступлений от правил и прочих неожиданностей. Ушлые умы из советологов предрекали жесткую борьбу между двумя молодыми членами Политбюро — тт. Горбачевым и Романовым. Как сложилась бы судьба СССР, если бы Черненко хоронил второй, остается гадать. Но хоронить поручили первому. Между прочим, на похороны съехались главы государств со всего света, и даже лидеры "семерки", которых теперь на празднование 50-летия Победы в Москву не дозовешься. Комментарии по этому поводу были такие: мол, приехали не столько затем, чтобы попрощаться с усопшим, сколько для того, чтобы заглянуть в глаза новому генсеку (Горбачев был избран на этот пост 11 марта 1985 года). "Семерочные" лидеры уже были кое о чем наслышаны и даже заинтригованы: "железная" Маргарет Тэтчер рискнула принять чету Горбачевых в Лондоне еще до возвышения и пришла к неожиданному выводу — перед ней предстало нечто для советского истэблишмента абсолютно нетипичное.
"Нетипичный" генсек с первых дней и впрямь повел себя вызывающе: отменил столь привычное для обывателей "и лично", говорил "без бумажки", при посещении предприятий шел не туда, где покрашено, практиковал внезапные выходы к трудящимся (к ужасу спецслужб) и вконец запутал отечественных политологов, тщетно пытавшихся уразуметь, в каком же историческом периоде начал жить советский народ — то ли при "развитом социализме", то ли при ставшем модным просто "ускорении". Паника на идеологическом фронте длилась недолго: уже вскоре прозвучало слово, прочно вошедшее во все языки мира, — "perestroika" — в паре с другим — "glasnost".
Чем руководствовался Михаил Сергеевич Горбачев, решившись на такую крамолу? Верой в возможность придать социализму то самое "человеческое лицо", о котором наслушался от своего однокурсника чеха Зденека Млынаржа? Да. Его действия были в этом плане абсолютно искренними. Но было и другое: советская номенклатура внимательно присматривалась к Западу. По двум причинам. Во-первых, нездоровые чувства вызывали даже самые скромные супермаркеты, с которыми никакие "спецсекция ГУМА", ни "кормушка " на ул. Грановского не шли ни в какое сравнение. Расширение "замочной скважины" в форме видео и аудио делало "их" реальность все более желанной. Хотелось жить "как люди". Во-вторых — и это уже для политиков — животный страх вызвала рейгановская программа СОИ. Авторы пропаганды об "имперских амбициях США" (а в одной уважаемой газете Рейган даже был назван фашистом) достигли того несомненного эффекта, что испугали сами себя. И поняли, что в гонке с США им не выиграть, что "симметричный ответ" встанет слишком дорого и что советская промышленность его не потянет. Поэтому перестройка была и по происхождению своему, и по адресности — явлением, прежде всего увязанным с внешним имиджем советского режима. Ей изначально объективно была уготована роль "экспортного товара". Потому что то, что любовно называли "советским народом", в момент прихода Горбачева к власти пребывало в состоянии "полного и глубокого удовлетворения", а именно безмолвия, апатии и глубокой политической дремы. Кухонные анекдоты — не в счет.
Чего добился Горбачев, какую цену дал мир его "товару" (оставим в стороне дела внутренние, робкие попытки экономического реформирования и их крах)? В мире пошла повальная мода на все советское и на Горби. Мир вообще стал другим: старые геополитические схемы были сломаны. Об этом написаны горы книг и статей, и речь сейчас не о том. Возникла надежда, что постсоветская Россия войдет в новый мир в новом качестве — как равный партнер. Надежды обернулись иллюзиями.
Появление Бориса Ельцина в период "позднего Горбачева" было встречено на Западе не менее восторженно. Ему прощали даже те слабости (вспомните публикацию в итальянской газете "Реппублика" о его "некрасивом" поведении в США), которые нынче воспринимаются с большим раздражением. Но Ельцин решил изначально работать не "на экспорт", а на "внутреннее потребление". Что и принесло ему на первых порах огромный успех в глазах общественности вообще и обывателей в частности. Но обыватель, выведенный помимо его воли из состояния "глубокого удовлетворения" и апатии, захотел немедленных и быстрых улучшений своего обывательского быта. Ему это и было обещано — за полгода-год, за 500 дней. Но не дадено и поныне. Сегодня о внутренних итогах 10-летних метаний на 1/6 части суши говорят больше в черных тонах. Обыватель устал ждать и стал раздражаться. А что же с "экспортным товаром"?
В последнее время российский президент как раз и озаботился этим вопросом. Правда, весьма странным образом: словно опасаясь вновь нечаянно заснуть в одном из европейских аэропортов или поскользнуться на мраморной лестнице, он никуда старается не выезжать. Зато принимает у себя целую когорту ведущих журналистов. Причем непременно западных, имея с ними чуть ли не часовой доверительный разговор. Еще раз для тех, кто не понял: за закрытыми дверями — с прессой, с западной! Очевидно, все это — на экспорт. Вполне логично, что решено усилить и роль "министерства торговли", которому "экспортный товар" и предлагать. То есть МИД.
Днем ранее президент принял в Кремле делегацию этого самого министерства в лице его руководства. По итогам встречи было подписано аж три указа. За МИД закреплены функции "координатора российской внешней политики". Выходит, что ранее этого за ним не водилось. Иначе не боярились бы, например, тот же МИД и Минтопэнерго по поводу того, что "подведомственный" второму органу "ЛУКойл" подписал, продешевив, контракт с Азербайджаном по освоению каспийского шельфа в рамках международного консорциума (МИД считает, что сделка "ЛУКойла" — это подрыв интересов России). Надо полагать, теперь МИД скоординирует свои усилия с Минатомом — по проблеме поставок атомных реакторов Ирану и КНДР. Можно также надеются, что теперь-то уж точно, если глава МВЭС вновь засобирается в Югославию, МИД не придется воздевать руки к небу и требовать от посольства России в Белграде записей всех речей Олега Давыдова, где тот пообещал выйти из комитета по санкциям ООН. А если учитывать, что и соглашение о партнерстве с ЕС зависло исключительно по политическим мотивам (из-за Чечни), то и тут для МИД открывается широкое и почему-то вовремя невспаханное поле деятельности. Именно по дипломатическому обеспечению. Вероятно, теперь гг. Степашин, Ерин и Грачев (последний, надо полагать, через г-на Громова) будут ставить г-на Козырева в полную известность, если что-то такое задумают a la Chechnya. А г-н Козырев, очевидно, в свою очередь, тут же озаботится должной подготовкой своих зарубежных коллег, дабы крутые маневры Москвы не повергли их в состояние шока.
Теперь у г-на Козырева (по указу Ельцина) появится своя электронная информационная сеть. На что предписано выделить 4,9 млрд руб. и еще $3,5 млн. То есть можно надеяться, что теперь-то г-н Козырев уж точно будет знать намного больше. Остаются, правда, как минимум два каверзных вопроса. Первый: будет ли г-н Козырев как "координатор" знать все то, что знают гг. Степашин, Лобов, Ерин, Грачев, Примаков, а также г-н Коржаков? Второй: в какой форме, кто и насколько полно всю эту "скоординированную" информацию представит пред очи г-на президента? Если между всеми означенными господами возобладают glasnost и perestroika, то есть надежда разбудить, вернув ему благие надежды, обывателя, вновь впавшего в апатию. Дабы, как говаривал поэт, "старый гнет" не вернулся. Хотя, может, лучше и не будить...
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА