Отсутствие у правительства действительно реалистичной программы вывода национальной космической индустрии из кризиса и соответствующие показатели принятого в третьем чтении Государственной думой федерального бюджета лишь несколько затормозят процесс деградации отрасли. Впрочем, обозреватель Ъ ВЛАДИСЛАВ Ъ-БОРОДУЛИН полагает, что любые попытки решить эту проблему в плоскости "больше денег — меньше денег" заранее обречены на провал — не только российская, но и вся мировая астронавтика испытывает кризис, причем не столько финансовый, сколько системный. Поэтому конец 90-х должен стать началом формирования наднациональной идеологии освоения космоса.
Конец космической истории
Намеченная на середину июня этого года стыковка американской орбитальной ступени Atlantis с российским космическим комплексом "Мир" станет — именно так она официально трактуется — символом начала совершенно нового этапа космической истории Земли. Но мы склонны полагать, что предстоящее летом событие является не столько инженерным триумфом российской и американской космонавтики (это трудно отрицать), сколько ярким свидетельством политико-экономическо-технического кризиса мировой астронавтики вообще. Кризисом той модели исследования и использования (прежде всего) космоса, которая сложилась за 38 лет практической космонавтики.
Утверждение, что логику развития космических систем ведущих космических стран — СССР и США — диктовало военно-политическое противостояние, разумеется, открытием не является. Точно так же достаточно очевиден и "националистический" аспект усилий двух стран в космической сфере. Программная речь Джона Кеннеди стала первым публичной попыткой обосновать космическую программу (в том случае — программу Appolo) необходимостью достижения национального лидерства, а не нуждой в достижении каких-либо военных или научных результатов. Советский "ассиметричный" ответ в виде создания долговременных орбитальных станций привел к появлению в США бесполезного гиганта Skylab. Впрочем, мартиролог "идеологических" проектов двух стран можно продолжать довольно долго, а осуществленный в 1975 году полет "Союз-Appolo" — исключение, лишь подтверждающее правило: символично, но даже воздух в советском и американском кораблях был несовместим друг с другом. Правда, надо сказать, что 60-70-е годы были "золотым" временем космонавтики — тогдашние инженеры могли позволить себе практически все. Однако десятки и сотни блестящих с инженерной точки зрения проектов создали задел, который, по-сути, остался невостребованным остальной экономикой (особенно в СССР). Впрочем, иначе и не могло быть в условиях, когда решения и в СССР, и в США принимались под воздействием политических резонов, но не экономического ratio. Одновременно с этим правительства вынуждены для успокоения налогоплательщиков спекулировать на тему коммерческих перспектив космической индустрии, безосновательность или, вернее, несвоевременность которых стала очевидна именно в 80-е годы.
...Может стать ее новым началом
К концу 80-х стало ясно, что мировая космонавтика зашла в тупик. Катастрофа Challenger и отказ от СОИ в США и бюджетно-финансовый кризис в России стали тем толчком, который должен был привести к формированию новой идеологии освоения космоса. Разумеется, любая попытка создать нечто принципиально новое в этой сфере натолкнется на специфические особенности космической отрасли. Доля "мирного" (читай несекретного) космоса исчезающе мала. Все остальное связано со священным для любого политика понятием "национальная безопасность". Однако исторические аналогии — например в области авиации — свидетельствуют, что рано или поздно национальные исследования вынуждены интернационализироваться. Учитывая дороговизну космических исследований и ряд технических проблем (например, переполнение геостационарных орбит связными спутниками), можно ожидать, что этот процесс в ближайшее время будет активизирован.
Именно в этом состоит прекрасный шанс российской космонавтики обратить сегодняшний "конец истории" себе на пользу. Финансовые проблемы правительства привели к тому, что, по заявлениям руководства космических ведомств, национальная ракетная отрасль находится на грани смерти. Однако едва ли не большее неприятие лидеров космической промышленности и связанных с ними политиков вызывает то, что национальная программа все больше "ложится" под международные и американские программы. Действительно процесс "подстройки" России к финансированию NASA программы орбитальной станции "Альфа" или программе исследований ECA очевиден — собственные программы либо замораживаются, либо вообще свертываются, а западные заказы позволяют поддерживать некоторую активность (кстати, они приносят и внутренние дивиденды — под них РКА добивается сохранения национальной программы пилотируемых полетов).
Но "если не можешь идти против движения — возглавь его". Провозглашение правительством инициативы по глобальной интернационализации "мирной" части космической индустрии — например в области разработки и эксплуатации метеорологических, навигационных спутников или спутников дистанционного природного мониторинга — может найти поддержку в Брюсселе и Вашингтоне, где также сильны "антикосмические настроения".
Впрочем, очередной всплеск интереса конгресса США к обновленной редакции СОИ, равно как и настроения ракетно-космического лобби в России, не дают оснований ожидать скорой смерти "национальных" космонавтик. По крайней мере, об этом свидетельствуют прошедшие в четверг парламентские слушания "Об использовании космоса и космической индустрии в геополитических интересах России". Инициаторы слушаний — парламентский комитет по геополитике и РКА — признают, что разрыв между потребным финансированием отрасли (5,86 трлн рублей, из которых 3,114 трлн на финансирование военно-космических сил) и предусмотренным в проекте бюджета (2,55 и 1,36 трлн рублей соответственно) не оставляют возможности для компромисса: Минфин и Дума не согласятся на кратное увеличение расходов на космос (в принятом в третьем чтении бюджете содержится лишь выделение в отдельную строку расходов на РКА и Федеральную космическую программу), а РКА и ВКС заявляют, что существующий уровень финансирования приведет к замиранию активной космической деятельности России уже через 2-3 года. Однако в ходе слушаний никто не смог предложить действительно реалистичной программы вывода российской космонавтики из кризиса. Резюме слушаний представляет собой традиционный набор из просьб о налоговых льготах, требований увеличения бюджетного финансирования и уверений в потере боеготовности ВКС (которую, при соответствующей дипломатической подготовке, вполне можно было бы превратить в новую миротворческую инициативу России) и утрате технологий (большинство из которых, строго говоря, технологиями не являются — из-за своей невоспроизводимости). Все это как минимум на год консервирует эпизодическое финансирование, стихийное умирание отрасли и действительную угрозу национальной безопасности — из-за неконтролируемой утечки еще оставшихся технологий.