Послание Часть 1
Год 1995: цели определены
Президентское послание — это что-то вроде дня рождения: случается раз в году. Мраморный зал, исполненный бодрости президент, бдительные охранники — все это создает впечатление театрального действа. И как в театре, зрители здесь — лишь приложение. Лишенные Конституцией возможности вызвать президента на ковер в Думу или в Совет федерации, депутаты все же не могут отказаться от соблазна увидеть Бориса Ельцина "живьем". Практически единственная возможность для этого — явиться в Кремль и послушать главного докладчика страны. А поскольку действо происходит на президентской территории, то и правила игры устанавливает он: дело президента — говорить, а парламента и правительства — слушать и исполнять. Это и есть один из главных стержней, на котором зиждется текст "О действенности государственной власти в России". Как и год назад, Борис Ельцин возвысился над проводимой в стране политикой и отвел себе роль Верховного Арбитра.
Само по себе положение президента, вознесенного над мирскими проблемами, не оспаривается и даже приветствуется Конституцией. Однако случай с Борисом Ельциным вступает в противоречие с российским менталитетом: последний не позволяет воспринимать главу страны только как классного руководителя, в начале года раздающего ученикам задачки, а в конце выставляющего отметки в зависимости от исполнения. В сознании обывателя президент — глава исполнительной власти, ответственный за принимаемые ею и им лично решения. И потому сетования Ельцина на то, что "власть и ее представители еще не научились быть открытыми и понятными", воспринимаются несколько двояко.
Тем не менее послание президента — это единственный главный документ страны, рисующий общий план бытия государства на год вперед. Сравнение же двух посланий с суровой реальностью показывает, что за прошедший год историческое развитие России происходило как бы по ленте Мебиуса: власти на первый взгляд переходили то на одну (Общественное согласие), то на другую (Чечня) стороны, а по сути находились в заколдованном круге.
Послание лишь подтверждает, что за прошедший год в России укрепилось не государство, а идея государственности. Доминирование этой идеи выразилось даже в расстановке глав послания: если прошлогодний текст открывался главой "Правовое государство", где речь шла о Конституции, судебной реформе и правах граждан, а вторая глава так и называлась — "Человек в демократическом государстве", то теперь Ельцин начал свое послание главой "Обеспечение суверенитета, независимости и целостности". Права и свободы остались в арьергарде.
Конечно, президентские аналитики, готовившие послание, могли придерживаться принципа "от перестановки слагаемых..." (и, скорее всего, так и будут объяснять этот факт), но в контексте событий последнего времени передел выглядит не столь безобидным. Заявленные год назад президентские "крепежные работы" столкнулись, с одной стороны, с отсутствием материала для подпорок и добросовестных рабочих, а с другой — с неожиданным для прораба Ельцина беспокойством части общественности по поводу трещин, появившихся на еще не достроенном здании прав человека.
Впрочем, оспаривать необходимость укрепления России было бы неверно. Но сколько о халве ни говори, во рту слаще не станет — любое государство не может существовать, если его законы не исполняются, а заявленные инициативы остаются в положении "усилить и углубить". Воплощение в жизнь поворота в экономической политике, при всем его новаторстве (см. стр. 3), маловероятно. Несмотря на то что президент считает одним из серьезнейших тормозов правовые дыры в законодательстве, главная проблема России состоит в том, что даже уже закрепленные в Конституции и законах положения на практике никем не исполняются. И пока нет абсолютно никаких гарантий, что общие поручения президента в адрес министерств и ведомств будут в этом году исполняться с тем же рвением, что и его военные указы. Что, собственно, со всей откровенностью и признал вчера Борис Ельцин.
Положение же депутатов на кремлевских слушаниях весьма незавидное. Народные избранники наверняка приберегали полемический запал для столь торжественного случая: хотелось пообщаться с президентом на равных — как избранник народа с избранником народа. Не случилось.
Во-первых, к дискуссии парламентарии как-то даже не были готовы: текст послания до вчерашнего дня хранился за семью печатями, а депутатам был роздан уже после выступления президента. Ситуация вызвала у избранников неудовольствие, но президентские помощники отнеслись к нему довольно снисходительно. По крайней мере, Георгий Сатаров в кулуарах высокого собрания объяснил это подкупающе просто: "А вы представляете себе, что это такое, когда шестьсот человек сидят и шелестят бумажками?!"
Отсюда и во-вторых: опасаясь, что неусидчивые депутаты могут не только шуршать обертками, но и, чего доброго, начать плеваться из трубочек жеваной бумагой с текстом послания, помощники президента сделали все, чтобы избежать дебатов. А депутатам осталось лишь поспорить без президента — по палатам.
ВЕРОНИКА Ъ-КУЦЫЛЛО
Президентское послание — это что-то вроде дня рождения: случается раз в году. Мраморный зал, исполненный бодрости президент, бдительные охранники — все это создает впечатление театрального действа. И как в театре, зрители здесь — лишь приложение. Лишенные Конституцией возможности вызвать президента на ковер в Думу или в Совет федерации, депутаты все же не могут отказаться от соблазна увидеть Бориса Ельцина "живьем". Практически единственная возможность для этого — явиться в Кремль и послушать главного докладчика страны. А поскольку действо происходит на президентской территории, то и правила игры устанавливает он: дело президента — говорить, а парламента и правительства — слушать и исполнять. Это и есть один из главных стержней, на котором зиждется текст "О действенности государственной власти в России". Как и год назад, Борис Ельцин возвысился над проводимой в стране политикой и отвел себе роль Верховного Арбитра.
Само по себе положение президента, вознесенного над мирскими проблемами, не оспаривается и даже приветствуется Конституцией. Однако случай с Борисом Ельциным вступает в противоречие с российским менталитетом: последний не позволяет воспринимать главу страны только как классного руководителя, в начале года раздающего ученикам задачки, а в конце выставляющего отметки в зависимости от исполнения. В сознании обывателя президент — глава исполнительной власти, ответственный за принимаемые ею и им лично решения. И потому сетования Ельцина на то, что "власть и ее представители еще не научились быть открытыми и понятными", воспринимаются несколько двояко.
Тем не менее послание президента — это единственный главный документ страны, рисующий общий план бытия государства на год вперед. Сравнение же двух посланий с суровой реальностью показывает, что за прошедший год историческое развитие России происходило как бы по ленте Мебиуса: власти на первый взгляд переходили то на одну (Общественное согласие), то на другую (Чечня) стороны, а по сути находились в заколдованном круге.
Послание лишь подтверждает, что за прошедший год в России укрепилось не государство, а идея государственности. Доминирование этой идеи выразилось даже в расстановке глав послания: если прошлогодний текст открывался главой "Правовое государство", где речь шла о Конституции, судебной реформе и правах граждан, а вторая глава так и называлась — "Человек в демократическом государстве", то теперь Ельцин начал свое послание главой "Обеспечение суверенитета, независимости и целостности". Права и свободы остались в арьергарде.
Конечно, президентские аналитики, готовившие послание, могли придерживаться принципа "от перестановки слагаемых..." (и, скорее всего, так и будут объяснять этот факт), но в контексте событий последнего времени передел выглядит не столь безобидным. Заявленные год назад президентские "крепежные работы" столкнулись, с одной стороны, с отсутствием материала для подпорок и добросовестных рабочих, а с другой — с неожиданным для прораба Ельцина беспокойством части общественности по поводу трещин, появившихся на еще не достроенном здании прав человека.
Впрочем, оспаривать необходимость укрепления России было бы неверно. Но сколько о халве ни говори, во рту слаще не станет — любое государство не может существовать, если его законы не исполняются, а заявленные инициативы остаются в положении "усилить и углубить". Воплощение в жизнь поворота в экономической политике, при всем его новаторстве (см. стр. 3), маловероятно. Несмотря на то что президент считает одним из серьезнейших тормозов правовые дыры в законодательстве, главная проблема России состоит в том, что даже уже закрепленные в Конституции и законах положения на практике никем не исполняются. И пока нет абсолютно никаких гарантий, что общие поручения президента в адрес министерств и ведомств будут в этом году исполняться с тем же рвением, что и его военные указы. Что, собственно, со всей откровенностью и признал вчера Борис Ельцин.
Положение же депутатов на кремлевских слушаниях весьма незавидное. Народные избранники наверняка приберегали полемический запал для столь торжественного случая: хотелось пообщаться с президентом на равных — как избранник народа с избранником народа. Не случилось.
Во-первых, к дискуссии парламентарии как-то даже не были готовы: текст послания до вчерашнего дня хранился за семью печатями, а депутатам был роздан уже после выступления президента. Ситуация вызвала у избранников неудовольствие, но президентские помощники отнеслись к нему довольно снисходительно. По крайней мере, Георгий Сатаров в кулуарах высокого собрания объяснил это подкупающе просто: "А вы представляете себе, что это такое, когда шестьсот человек сидят и шелестят бумажками?!"
Отсюда и во-вторых: опасаясь, что неусидчивые депутаты могут не только шуршать обертками, но и, чего доброго, начать плеваться из трубочек жеваной бумагой с текстом послания, помощники президента сделали все, чтобы избежать дебатов. А депутатам осталось лишь поспорить без президента — по палатам.
ВЕРОНИКА Ъ-КУЦЫЛЛО