Гастроли опера
Большой театр показал своего "Евгения Онегина" в постановке Дмитрия Чернякова на сцене Palais Garnier. Это не только первые после длительного перерыва гастроли оперной трупы Большого во французской столице — приглашенный из России спектакль официально открывал сезон Парижской национальной оперы. За реакцией парижской публики на беспрецедентное событие наблюдал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
О желании видеть спектакль Дмитрия Чернякова в Париже директор Оперы Жерар Мортье с большим энтузиазмом сообщил уже сразу после виденной им московской премьеры. Это было два года назад, и события за это время не стояли на месте. Теперь в послужном списке режиссера уже несколько крупных оперных работ на Западе. Что до самого "Онегина", то поднятые премьерой бури (сама Галина Вишневская предала спектакль анафеме), безусловно, успокоились, но появились иные поводы для беспокойства. Например, долго не было понятно, сможет ли в Париже выступить Мариуш Квечень, чей Онегин был одним из самых ярких впечатлений, оставленных московской премьерой двухлетней давности, а вполне равноценной замены польскому певцу так и не нашлось. Слегка настораживала и судьба "Онегина" на последней "Золотой маске". Хотя премию за лучшую режиссуру Дмитрию Чернякову дали, сам спектакль, выглядевший аксиоматичным фаворитом, награжден не был: как говорили, из-за того, что на момент конкурсного показа для жюри "Маски" постановка смотрелась вялой и подутратившей форму.
И Мариуш Квечень в результате смог выступить в двух из шести премьерных представлений, и в самом спектакле в первый же вечер никакой вялости не было заметно. Другое дело, что заметна была всеобщая нервозность, более чем объяснимая по такому случаю, но все же стоившая спектаклю некоторой доли той убедительности, которая в самом начале отличала "Онегина" на родной сцене. Заметно волновались все, от оркестра под управлением Александра Ведерникова (которого зал принимал с воодушевлением, выходившим далеко за пределы вежливого радушия) вплоть, кажется, до миманса.
Для первого спектакля был задействован беспроигрышно сильный в вокальном смысле состав (Мариуш Квечень — Онегин, Татьяна Моногарова — Татьяна, Андрей Дунаев — Ленский, Маргарита Мамсирова — Ольга), но баланс в нем распределялся не совсем так, как можно было ожидать. Скажем, Ларина Маквалы Касрашвили и Филипьевна Эммы Саркисян получились скованнее, а вот Гремин в исполнении специально выписанного в Париж знаменитого украинского баса Анатолия Кочерги оказался, невзирая на размеры партии, работой настолько большой, богатой и содержательной, что оставалось только жалеть об отсутствии такого Гремина в московских спектаклях.
Трудно пока судить о том, насколько обостренный психологизм "Онегина" в постановке Дмитрия Чернякова пришелся парижской публике по нраву, но не дойти до нее он попросту не мог. Сценография смотрелась из пышного и многое повидавшего зала Дворца Гарнье ничуть не менее эффектной и убедительной, чем это было в случае Новой сцены Большого. Эмоционально-психологическая структура спектакля, его столь сильная и показавшаяся столь новаторской в России сторона, французской публике демонстрировалась с предельной наглядностью. Некоторые из артистов (если сравнивать с московскими представлениями) даже, пожалуй, переигрывали, хотя в принципе лишние жесты и чрезмерная аффектация этой постановке не очень-то нужны.
Психологические кульминации оказались, как бы то ни было, ровно там, где следовало. Сцена письма своей героини Татьяна Моногарова провела с особой тщательностью, как вокальной, так и актерской, ее Татьяна в эти сценические минуты получила такую полную, дотошную и интенсивную драматургически обрисовку, что остальной материал партии даже как-то бледнел на таком фоне. Случай Ленского в исполнении Андрея Дунаева выглядел несколько иначе: тут именно вся партия была, в смысле глубины и интенсивности, выдержана на равномерно мастерском уровне, но ария "Куда, куда вы удалились" все равно прозвучала с такой дозой обезоруживающего трагизма, что даже последующая сцена дуэли к этому впечатлению мало что могла прибавить.
Анатолию Кочерге, Андрею Дунаеву и Татьяне Моногаровой досталось в итоге больше всего аплодисментов. Режиссера, вышедшего на поклон, публика поприветствовала тем забавным по своей демонстративности шквалом, который чаще всего теперь достается в Европе на долю действительно ярких спектаклей: кто-то яростно кричал "Браво!", кто-то упрямо сердился на отсутствие в спектакле XIX века. Дмитрию Чернякову, прошедшему теперь это крещение и на сцене Парижской оперы, придется выходить на эту сцену с поклонами еще не раз: в программе этого сезона "Макбет" Верди в его постановке с Теодором Курентзисом в качестве музыкального руководителя. А "Онегину", в свою очередь, предстоят показы в еще более волнительных условиях — на сцене театра "Ла Скала".