Устойчивый рост российский кинорынок показывал последние пять лет, но бум инвестиций в строительство новых киностудий начался только в этом году. С января объявлено о строительстве пяти больших комплексов. Среди инвесторов группа "Евразия" и "Первый канал", Федор Бондарчук и компания "Знак" Николая Цветкова, которые планируют вложить в проекты $1,7 млрд. Гендиректор киноконцерна "Мосфильм" Карен Шахназаров, однако, уверен, что реальных причин строить новые студии в России не существует. Он рассказал "Ъ", что в стране нет и не предвидится дефицита студийных мощностей, а реальная потребность кинематографа — введение электронного билета и квот на показ отечественных фильмов в российских кинотеатрах.
— В начале этого года Министерство культуры и массовых коммуникаций и Росимущество сначала объявили об объединении "Ленфильма" и Киностудии имени Горького, а потом заговорили о том, чтобы передать обе студии киноконцерну "Мосфильм". Возьмете, если предложат?
— Это была инициатива Росимущества и, как я понимаю, сейчас обсуждается где-то в верхах. Моя позиция в этом: если нужно, мы сделаем. Но здесь есть свои плюсы и минусы. "Ленфильм", к примеру, студия со своей традицией, всегда стоявшая особняком. Валентина Ивановна Матвиенко очень грамотный человек, она помогла в свое время "Ленфильму", и, я уверен, если руководство Петербурга возьмется за студию, они наладят производство. И участие "Мосфильма" здесь совершенно необязательно. Просто я понимаю, что такая инициатива могла возникнуть потому, что "Мосфильм" оказался за последние годы в приличном состоянии, и понятно, что государство хотело бы, чтобы другие студии почувствовали себя так же.
— Какие финансовые результаты показывает "Мосфильм"?
— Мы вполне прибыльная студия, наша рентабельность по EBITDA составляет порядка 25-30% в год. В год студия зарабатывает порядка $70-80 млн. Думаю, от 60 до 70% производства российских фильмов и сериалов в той или иной степени проходит через нас. То есть около 80-90 проектов в год. При этом мы платим порядка $12-13 млн налогов в год из собственных средств, и у нас остаются средства на модернизацию.
— Сколько же "Мосфильм" вложил в модернизацию?
— За последние десять лет это несколько десятков миллионов долларов. В самом начале мы не брали кредитов и провели полное переоснащение студии на свои средства. При этом у нас был единственный источник — продажа прав на советские картины, и это составляло 80% нашего бюджета. Сейчас этот процент снизился до 25. Основной наш заработок — услуги студии. Процентов 35-40% доходности в целом по студии составляет дубляж, перезапись, обработка американского кино. Мы работаем со всеми крупными мейджорами, кроме компании Fox, которая пока работает самостоятельно.
— А конкуренты у вас есть?
— Я бы сказал, да, у нас жесткая конкуренции на уровне производства, в основном в сфере постпродакшн. Сейчас появилось много новых компаний, которые хорошо оснащены. Это расположенные в Москве творческая лаборатория "Саламандра", Cinelab, студия Горького, где проходит обработка кинопленки. Из-за конкуренции мы вынуждены снижать цены на услуги, вот недавно снизили расценки на печать позитивных копий в среднем на 25%. Когда мы начинали, то были на этом рынке одни, но за десять лет российская киноиндустрия была возрождена с нуля и сейчас не уступает по техническим возможностям никому в мире.
— С начала года сразу несколько компаний объявили о строительстве больших студийных комплексов: это и проект "Первого канала" совместно с компанией "Евразия Сити" объемом $1,4 млрд, и Федор Бондарчук с корпорацией "Знак" Николая Цветкова, которые готовы вложить в студию $300 млн. Вы рассматриваете их как своих будущих конкурентов?
— Меня постоянно спрашивают, что я по этому поводу думаю. Я говорю: если у людей есть какие-то причины что-то строить, они строят. Но на самом деле, на мой взгляд, нынешних мощностей вполне хватает. Если модернизировать "Ленфильм" и Киностудию имени Горького, они закроют все потребности. Думаю, что никаких реальных причин для создания дополнительных мощностей в России нет.
— Вы хотите сказать, что "Мосфильм" сейчас полностью загружен и между производителями существует конкуренция за пользование услугами студии?
— "Мосфильм" загружен процентов на 80 в разных подразделениях. Бывает и конкуренция, особенно во всем, что связано со звуком. Иногда приходится работать в три смены, бывают и ночные смены, но нельзя сказать, что все это непреодолимо. Сейчас мы запускаем дополнительную студию постпродакшн с новой студией перезаписи, инвестируя €7 млн, и думаю, что эти проблемы полностью решим.
— Кинокомпании, однако, утверждают, что Россия в последние годы резко наращивает объемы кинопроизводства. В качестве доказательства они приводят рост прокатных сборов, которые в 2007-м увеличились на 37%, до $548 млн. Доля этого бокс-офиса, пришедшаяся на российские картины, оценивается в 15-20%. Вас не убеждает такая логика?
— Мне кажется, что реальный рост гораздо меньше. У меня нет ощущения, что этот год вообще вырос по сравнению с прошлым в сфере производства. В позапрошлом году был пик, на этом уровне примерно все и осталось. Нет никаких реальных причин для создания дополнительных мощностей. Во-первых, у нас нет для этого кадров, их нужно еще готовить и воспитывать. Во-вторых, есть проблема проката. Кинотеатральные сети растут не так быстро. У нас всего полторы тысячи экранов, тогда как, к примеру, в США их порядка 15 тыс.
— Несколько лет назад вы предлагали ввести квоты на показ российского кино, чтобы поддержать отечественное кинопроизводство. Ваша позиция с тех пор не изменилась?
— Да, предлагал, чтобы дать российским картинам гарантированную долю в прокате, которая бы позволила кинотеатрам говорить: "По закону мы обязаны 10% времени отдавать под свои картины". Такова была моя мысль, но она умерла под крики о том, что наш кинематограф хорошо прокатывается. На самом деле это фикция: наш кинематограф плохо прокатывается. Средняя российская компания производит сейчас не больше двух-трех картин в год. При этом из ста картин, производимых в стране в год, от силы 25 могут пойти в российский прокат. Репертуар контролируется американским кино, американцы закрывают кинотеатру репертуар на год, что, конечно, выгодно. Американцы говорят: "Мы даем вам сто картин, и вы должны их показать". Владельцу кинотеатра, который хочет показать русскую картину, отвечают: "Минуточку, покажите ее на утреннем сеансе, репертуар вам закрываем мы, поэтому на вечерних сеансах должны идти наши фильмы". Такая проблема с американским кино есть во всем мире, поэтому в разных странах существуют разные формы лоббирования национального кино. Во Франции, например, существует надбавка на билет, которая перечисляется в госбюджет, и затем эти деньги получают в виде дотаций французские кинематографисты. Но так как 75% кино, прокатываемого во Франции, составляют американские картины, то получается, что американское кино кормит национальное. Квота на присутствие в прокате российских фильмов не должна быть слишком большой, 10-15%. Если ввести квоту, например, 40%, российское кино просто не справится с ней.
— Американские мейджоры заинтересовались совместным производством с российскими кинокомпаниями. Недавно в прокат вышел фильм "Особо опасен" голливудского производства, снятый российским режиссером и продюсером Тимуром Бекмамбетовым. Число подобных проектов будет расти?
— Думаю, это единичный случай, и, мне кажется, за всем этим стоит российское финансирование. У нас появляются компании, не могу говорить, какие, но они есть, которые хотят выйти на американский рынок и пытаются финансировать американские картины. Но это вряд ли обеспечит именно выход в Голливуд, так как американцы жестко контролируют свое кино. Голливуд и киноиндустрия занимают в американской экономике второе или третье место. Они в этом смысле верные ленинцы, кино у них — важнейшее из искусств. Потом, российский рынок еще маломощен для США. Сборы в прокате порядка $10 млн — для мейджоров это практически ничего. К тому же Россия — не самая лучшая страна для производства кино: семь месяцев в году дождь, зима, сложно снимать на натуре. А у американских мейджоров давно есть свои студии, как итальянская "Чиничита" или болгарская "Бояна-фильм".
— Каков сейчас средний бюджет российских фильмов?
— Меньше чем за $1 млн картину снять невозможно. Сумма $1,5--2 млн — бюджет средней картины. Снимать кино стало очень дорого. Услуги наших студий дешевле, чем западных, но они не составляют всего бюджета фильма. Мы на "Мосфильме" не раз сталкивались с тем, что иностранный продюсер хочет здесь снимать, но отказывается от этого после того, как поживет в гостиничном номере стоимостью $1 тыс. в сутки. За все берут дикие деньги. Я снимал, например, "Американскую дочь" в Сан-Франциско. В фильме у меня была сцена в частном дворце. Аренда дворца на четыре съемочных дня обошлась в $1,5 тыс. Американцы так устроены: всегда готовы заработать, но и помочь кино — тоже, это у них в ментальности. У нас приезжаешь в город X и платишь за все несусветные деньги. Я в последней картине "Исчезнувшая империя" хотел снять фасад театра в Москве, на котором мы хотели сделать кое-какие изменения. С меня запросили $20 тыс. просто за то, чтобы переставить вывески. Дешевле было сделать такой фасад на "Мосфильме". В итоге мы отказались от этой сцены.
— Со времен "Ночного дозора" в российский прокат вышло более двух десятков фильмов-блокбастеров. Как вы считаете, рынок блокбастеров в России можно считать сложившимся?
— Сейчас блокбастеры действительно популярны, но думаю, это кратковременная популярность. Такой, как сейчас, период популярности блокбастеров на Западе уже был в 1960-х годах. Тогда американцы выпустили целую серию блокбастеров в том понимании, к примеру "Клеопатру", "Микеланджело". А потом на смену резко прошло социальное кино, и на нем поднялась плеяда известных американских актеров — Николсон, Аль Пачино, Хоффман, Де Ниро. Поэтому я не исключаю, что нынешняя блокбастерная серия может скоро закончиться в силу смены зрительских приоритетов.
— В этом году компания 20Th Century Fox подала в суд на компанию "Гемини фильм интернациональ" Михаэля Шлихта, обвинив ее в невыплате авторских отчислений за прокатываемые в России картины. Насколько типична такая ситуация для российского проката?
— Я слышал об этих спорах, хотя конкретные детали мне неизвестны. Такая ситуация неудивительна для нашего проката: электронного билета в нем нет и куда перераспределяются деньги кинотеатров, непонятно. Часто кинопрокатные компании публикуют одни цифры, а на самом деле все совсем не так, и реальную картину восстановить невозможно. Здесь необходимо вмешательство государства. Я противник идеи создания государственных кинотеатров — это все равно что государственный ресторан, но государство должно устанавливать правила на этом рынке и регулировать его, например, с помощью электронного билета.
— Вы довольны прокатными сборами своего последнего фильма "Исчезнувшая империя", который вышел в российский прокат в феврале?
— Мы вложили около $1,5 млн, из которых примерно $700 тыс. пришлось на госфинансирование, остальное — частные деньги. Мы практически все вернули. Хотя не вполне довольны: фильм почти сразу появился в Интернете, был высокий процент пиратства. Вообще пиратство наносит катастрофический вред нашему кинематографу. В западных бюджетах только порядка 17% дохода приносит кинотеатральный показ, остальное — продажи DVD. Недавно я участвовал в слушаниях по линии Общественной палаты, где как раз обсуждали проблему пиратства. Представители компаний--производителей легальных DVD говорили, что у нас около 80% DVD — пиратские.
— Кроме государства в кино инвестируют и частные компании, о которых не всегда широко объявляют. Как вы находите инвесторов для своих картин?
— У меня всегда как-то хорошо складывались отношения с продюсерами, они сразу приходили к нам. Когда возникла идея фильма "Американская дочь", мы и представить не могли, что этот проект так быстро осуществится. Вдруг на меня вышел сценарист и бизнесмен Борис Гиллер и сказал: "Вот, у меня есть $300 тыс., снимете картину?" Мы сняли. Когда начинали проект "Цареубийца", американский бизнесмен Бенджамен Брамс, который сейчас стал моим другом, узнал, что я собираюсь снимать, и спросил: "Что я могу сделать?" Я сказал: нам нужен актер Малкольм Макдауэлл. "Ты с ума сошел?" — ответил Брамс. Но потом смогли договориться и с этим актером.
— У "Мосфильма" будут свои продюсерские проекты?
— Во-первых, было уже порядка 20-30 картин, в которые "Мосфильм" вкладывал свои мощности. В картину "Звезда" мы вложили средства, до $1 млн. Сейчас полностью вкладываем свои деньги в картину молодого режиссера Александра Горновского "Палата N 6". Общий бюджет будет, думаю, $700-800 тыс. Это чистый артхаус, у нас нет иллюзии, что мы что-то заработаем на этом кино. Но кому как не "Мосфильму" заниматься такими проектами? В идеале нужно создавать холдинг, объединяющий продюсерскую компанию и студию, тогда можно и кредиты привлекать. Так работают американские студии. К примеру, в холдинг "Чиничита" входят две компании: одна занимается инвестированием, другая представляет студию. Мы могли бы больше вкладываться в производство, для "Мосфильма" это было бы правильно. В последние годы мы стремились по технологическому уровню догнать западные компании. А теперь мы это сделали и можем переходить на новый этап.
— В "Исчезнувшей империи" в качестве актера дебютировал ваш сын Василий. Каким вы видите его будущее: работник "Мосфильма", режиссер, продюсер?
— Нет, я снял его в этой картине просто на память. Там была роль младшего брата, я подумал, что он сможет с ней справиться. Я вообще не сторонник актерских династий, в мире есть много других интересных занятий.