С нового года к работе в российском отделении американской корпорации IBM приступил его новый глава — Клайв Стичбери (Clive Allan Stichbury). В своем первом и пока единственном интервью, данном на российской земле, он заявил, что, по-видимому, станет последним иностранцем на этом посту: преемник г-на Стичбери, скорее всего, будет выбран из местных граждан.
Несмотря на всю свою транснациональность, IBM — фирма прежде всего американская: история ее представительства в Москве выглядит точным слепком истории советско-российско-американских отношений от Никсона до наших дней. Так что роль личности наместника президента IBM мы не склонны преувеличивать, хотя и решили в связи с новым назначением обратиться к весьма поучительной истории представительства IBM в России, которую попытались изложить в виде хроники деяний его руководителей.
Detente
Шел одна тысяча девятьсот семьдесят второй год. Разрядка международной напряженности, анекдоты про Брежнева с Никсоном, "Генералы песчаных карьеров"... И так это было в духе времени — поставка самой совершенной американской техники в дружественный Советский Союз. Правительство США чуть ли не требовало от IBM этого шага. И компания направила в СССР группы своих сотрудников, которую возглавил Эд Ло (Ed Law). На этом посту он пробыл один год. Осенью подписывается первый контракт — на поставку мощной электронно-вычислительной машины (ЭВМ) IBM/360 Министерству химической промышленности СССР. Документ визировал начальник отдела автоматизации Минхимпрома Юрий Лужков.
Первый контракт заключали через посредническую фирму, но меньше чем через год официальное представительство IBM уже было аккредитовано в Москве и разместилось в номере гостиницы "Националь". Возглавил новую структуру Роберт Пинкертон (Robert Pinkerton). Именно ему вместе с г-ном Ло довелось заключить первую крупную сделку IBM в России: КамАЗ заказал IBM оборудования на сумму порядка $20 млн (тех еще долларов — за двадцать лет USD заметно полегчал).
Вспоминает один из первых сотрудников московского офиса IBM, ныне менеджер по маркетингу фирмы "IBM Восточная Европа/Азия" Владимир Логинов:
"Я пришел в IBM 2 января 1975 года в качестве инженера по средствам связи, и, в отличие от других русских работников IBM того времени, пришел не из структуры МИДа, а из отраслевого НИИ. В зарплате, как ни странно, проиграл: в нашем хозрасчетном НИИ тогда платили больше. Мой переход в IBM совпал по времени с началом работ по контракту на поставку вычислительной техники КамАЗу. Этот завод, одна из 'строек века', был задуман как промышленное предприятие мирового уровня, а IBM к тому времени уже имела богатый опыт создания автоматизированных систем управления технологическими процессами (АСУ ТП) на автозаводах 'Большой тройки' в США.
Однако потребность в комплексной автоматизации всего КамАЗа руководство автогиганта осознало не сразу. Первым на внедрение у себя АСУ ТП решился тогдашний директор литейного завода Николай Бех. В 1975 году для КамАЗа была поставлена машина серии 370, самая мощная на тот момент вычислительная система во всем соцлагере. В феврале 1976 г. она уже функционировала в составе АСУ. Успех литейного завода переубедил руководителей объединения, и началось оснащение вычислительной техникой других подразделений КамАЗа (это было еще до того, как Николай Бех резко пошел в гору). Казалось, ничто не может помешать КамАЗу стать предприятием, автоматизированным 'по последнему слову'."
Вернемся, однако, к моменту заключения исторического контракта с КамАЗом.
Начинавший работы по этому контракту Роберт Пинкертон вскоре покинул СССР, не задержавшись в стране дольше года. С его именем, помимо КамАЗа, связан также ряд крупных поставок пишущих машинок IBM в советские учреждения.
Затем в 1975 году пришел Бру Меррил (Brewster Merril), который продержался целых четыре года. При нем был организован "стационарный" офис фирмы в здании УПДК (управления по делам дипломатического корпуса) на Покровском бульваре. А с техникой IBM, вслед за КамАЗом, познакомились гостиничное хозяйство "Интуриста" и Астраханское судостроительное объединение; были заключены контракты по компьютеризации Олимпиады-80.
На смену Меррилу в 1979 году явился Борис Барабашев (Boris Barabasheff). Три года его правления были ознаменованы крупными контрактами по Хаммеровскому центру, Центральной геофизической экспедиции, Институту азотных удобрений, Чимкентскому каучуковому заводу.
Да, это были золотые времена. Времена, когда контракт в СССР меньше, чем на $10 млн, не считался выдающимся событием.
Но завтра была война.
Embargo
Вновь воспоминания Владимира Логинова:
"4 января 1980 г. американцы объявили погрязшему в афганской войне Советскому Союзу эмбарго и ввели категорический запрет на поставки американской вычислительной техники в эту страну. Все прекраснодушные планы КамАЗа и IBM были разрушены в один момент."
В Армонке (место дислокации штаб-квартиры IBM) прошло экстренное совещание руководства. В повестке значился вопрос следующего содержания: "О возможности отказа от работы в СССР". О новых поставках не могло быть и речи, но что делать с техникой, ввезенной еще до взятия дворца Амина?
В этот самый тяжкий период описываемой истории, а именно в 1982 г., представительство IBM в СССР возглавил Роберт Данвел (Robert Dunwell), одна из самых колоритных фигур в истории московского офиса IBM. Уроженец Калифорнии, коренной американец Данвел еще в студенческие годы полюбил русский язык и выучил его по книжкам. Предложение поработать в России он воспринял как дар судьбы. Он проработал на новом посту дольше всех своих предшественников и последователей — шесть лет, и каких лет! Данвел и сейчас работает в России (но не в IBM), говорит по-русски как на родном и не собирается возвращаться на родину.
О трудных годах эмбарго он теперь рассказывает так: "Наши прежние успехи в Советском Союзе в начале 80-х стали восприниматься американским правительством, а следовательно, и верховным руководством IBM, как диверсия, помощь потенциальному противнику. Смешно сказать, приходилось занижать объемы продаж... Оправдать в глазах американцев само существование нашего представительства еще как-то можно было, но извлекать прибыли — ни-ни. Передо мной стояла очень знакомая директорам советских предприятий задача: выполнять план, но не перевыполнить его, 'не высовываться'. На деле это означало — обеспечить самоокупаемость и никак не более.
Страшная проблема была — не разрешали ввозить даже запчасти для уже поставленных ЭВМ. И я восхищен искусством и мужеством советских инженеров, которые умудрились продержаться без запчастей целых три года. Зато получилась потрясающая реклама: ни одна машина за это время не вышла из строя! А в 1983 г. нам удалось наладить первые с начала эмбарго полулегальные поставки запчастей.
И еще вспоминается проблема, которую приходилось решать всем инофирмам в СССР. Мало того, что советские инженеры совершенно не умели торговать — они видели в этой работе что-то недостойное себя. И мы торговых менеджеров готовили не только из инженеров, но буквально из всех, кто оказывался под рукой — референтов, переводчиков, даже водителей."
Perestroika
Роберт Данвел встретил перестройку во главе команды всего лишь из 10 человек: с началом эмбарго штат представительства был сокращен почти вдвое (см. график). Тем не менее на период правления Данвела пришлись два значительных успеха компании: начало поставок в Россию персональных компьютеров IBM и "средних" машин линии AS/400 (в то время они назывались несколько иначе).
В 1988 г. кресло Роберта Данвела занял Джим Доник (James Donick), и просидел в нем, подобно двум первым руководителям "посольства" IBM в советской стране, всего год. За это непродолжительное время ему удалось значительно расширить сбыт персоналок — счет пошел на тысячи единиц.
Но подлинное начало нового взлета IBM в России пришлось на 1989 г., когда представительство возглавил Берт Полищук (Burt Polishuk). Он создал в СССР дилерскую сеть IBM.
Были при Полищуке и достаточно крупные, хотя и не те, что во времена разрядки, контракты — например, с Минлеспромом. Кроме того, было заключено очень престижное для IBM соглашение с Госкомобразованием о поставке десятков тысяч персоналок для тысяч школ. Проект патронировался лично первым президентом СССР, однако к августу 1991 г. успели завершить только первый этап контракта (13 тыс. машин). После развала Госкомобразования проект "подвис".
Полищук сдал дела в 1992 г. Леннарту Круку (Lennart Krook), который был главой IBM уже не в СССР, а в России вплоть до конца минувшего года. При Круке была значительно расширена сеть бизнес-партнеров IBM, осуществлены крупные поставки, но в истории IBM он останется как организатор двух радикальных событий. При нем IBM в России обрела собственное юридическое лицо: представительство было преобразовано в российскую дочернюю фирму. Второе крупное достижение Крука — запуск сборочного производства компьютеров с маркой IBM в Зеленограде на заводе "Квант".
При Круке произошло и такое знаменательное событие: российские сотрудники IBM впервые за всю историю филиала вступили с фирмой в трудовые отношения. Вспоминают Людмила Елина и Татьяна Хиной, работающие в IBM с 70-х годов:
"Вплоть до августовского путча ни один советский труженик официально числиться в штате инофирмы не имел права. На работу нас принимало подразделение МИДа под названием 'Управление по делам дипломатического корпуса' (УПДК). Там лежала трудовая книжка, и там же находились все необходимые советскому человеку институты — партком, местком, комитет комсомола... Зарплату нам платили тоже в УПДК, и была она не слишком велика — 240-260 рублей. Только в 1992 году мы официально пополнили штат служащих IBM."
В ожидании большого скачка
Леннарт Крук передал свои полномочия 48-летнему британцу Клайву Стичбери в начале 1995 года, причем слагал он их по частям: в течение месяца новый руководитель работал в роли заместителя старого, постепенно принимая дела. Так же точно происходит смена шефа в любом другом филиале IBM.
Итак, Клайв Стичбери стал девятым по счету наместником президента IBM в России. До 1992 г. он 25 лет проработал в Великобритании по маркетингу, а потом вдруг получил назначение в Восточную Европу, гендиректором в Сербию. В дальнейшем подведомственная территория неуклонно расширялась, и под началом Стичбери оказалось 9 стран — Украина, Венгрия, Хорватия и др. В России он работает уже два месяца, но пока не считает возможным откликаться на просьбы журналистов об интервью и сделал исключение только для Ъ.
Ъ: Чем руководствуется IBM при назначении региональных менеджеров — учитываются ли пожелания?
Клайв Стичбери: Назначение в Восточную Европу для меня в свое время было сюрпризом, но Россия — это для меня не революция, а эволюция. Сам Герстнер сейчас пристально следит за развитием бизнеса в России и считает этот регион приоритетным для инвестиций. Поэтому главным критерием при выборе руководителя представительства в России был опыт работы в восточноевропейских странах.
Ъ: Труднее ли работать в России по сравнению с другими странами Восточной Европы?
К. С.: Расскажу вам одну историю личного характера. Сейчас вместе со мной в Москве должна была бы жить моя жена. Но не прошло и дня после первого в ее жизни приезда в этот город, как бедняга поскользнулась на улице и повредила запястье. Теперь она не сможет присоединиться ко мне до мая или даже июня — требуется операция. Так что ей сейчас тяжело. Но мне, я думаю, будет несложно ко всему привыкнуть, ведь я работал в Румынии, в Болгарии, в Хорватии...
Ъ: Есть ли у вас программа реформ?
К. С.: Когда я приехал сюда, у меня не было готовой программы. Если мы встретимся с вами месяца через три, мне будет что сказать по этому поводу. Пока же отмечу одно: мы будем резко увеличивать штат. Уже сейчас обучение проходят 60 стажеров, и, по-видимому, кампания по найму продлится весь год. В декабре, я надеюсь, у нас будет уже 500 сотрудников.
Ъ: Соответствует ли размах деятельности IBM в России масштабам этой страны?
К. С. Пока нет, хотя у нас уже есть представительства в российских городах Владивостоке, Петербурге, Тюмени, Челябинске, а также в странах "ближнего зарубежья". Но мы будем стараться расширять сеть не столько представительств, сколько бизнес-партнеров, давая им поначалу в помощь одного-двух сотрудников IBM. Например, в Челябинске я не собираюсь раздувать штат представительства — пусть будет всего человек шесть, которые работают с крупными бизнес-партнерами региона, обучают их. И чтоб эти шестеро парней были способны выступить гарантами соответствия качества обслуживания клиентов критериям IBM. Точно так же, кстати, действует Mercedes-Benz — обучает дилеров и следит, чтоб соответствовали. Когда вы заходите в офис дилера Mercedes в любой стране, то обнаруживаете, что выглядит там все совершенно так же, как и в офисе другого дилера в другой стране, вы сразу чувствуете себя на знакомой территории. Мы стремимся к тому же. И я уже принял решение о значительно больших, чем в прошлом году, инвестициях на развитие бизнес-партнеров.
Ъ: Каково место России в ряду стран, где представлена IBM?
К. С.: У нас есть, скажем, Румыния, там сейчас работать крайне сложно. Но вот за два года работы, например, в Венгрии я увидел, как эта страна буквально расцветает, и то огромное количество предприятий, которое там открывается, — во многом заслуга инофирм. Лет через десять в Будапеште не останется даже намека на прежнюю жизнь, это будет такой же город, как Вена, например. Россия сейчас находится в похожей фазе: банки подтягиваются к мировому уровню, причем перескакивая ряд этапов в развитии, к примеру, систем электронных платежей. И в промышленности нечто подобное: технологии, которые сейчас по разумным ценам доступны российским предприятиям, не были доступны тому же Mercedes лет десять назад, а списывать устаревшее оборудование Mercedes пока не выгодно. Я думаю, Россия быстро преодолеет тот ров, что отделяет ее от мирового уровня, ведь на Западе многие предприятия не обновляют оборудование десятки лет. Необходим только дух сотрудничества между местными и западными инвесторами.
Ъ: Что, на ваш взгляд, отпугивает в России иностранных инвесторов?
К. С.: Мне бы хотелось отвечать на этот вопрос в положительных понятиях. Иностранному инвестору нужны в первую очередь всего три вещи: стабильность, охрана авторских прав на интеллектуальную собственность и возможность вывоза прибыли...
Ъ: А также качественная уборка улиц...
К. С.: Моя жена точно внесла бы это добавление. А я здесь еще не осмотрелся и не могу утверждать наверняка, но, возможно, не все три перечисленных условия в полной мере имеются в России. Не скажу, что это пугает нас, но наших коллег из других компаний может и пугать. Откровенно говоря, если бы я сейчас руководил британской фирмой и думал о расширении границ моего бизнеса, то Россия не была бы первой страной, куда я повез бы свой капитал.
Но IBM даже намерена развивать в России свое производство, и я надеюсь в скором времени сделать по этому поводу ряд объявлений. Тут для нас огромное значение имеет политика российского правительства, и мы внимательно следим, какие меры оно принимает для поддержки производителей.
Ъ: Почему ваше производство на заводе "Квант" столь скромно?
К. С.: Это очень просто: спрос и предложение. На "Кванте" мы уже произвели десятки тысяч компьютеров и стартовый спрос на них удовлетворили. На склад производить не имеет смысла.
Ъ: Как долго вы намерены пробыть на новом посту?
К. С.: Я убежден, компанией в России должен управлять русский человек, и надеюсь подготовить себе сменщика из местных. Процесс его подготовки займет у меня три-четыре года. Во всех странах, где присутствует IBM, ее дочерние компании возглавляют местные люди, и я не вижу причин, по которым ваша страна должна стать исключением.
Но до сих пор верховное руководство IBM, которое очень серьезно относится к кадровым вопросам, не считало, что в России имеется менеджер, располагающий достаточным опытом для работы на моем нынешнем посту, ведь такому человеку необходимо прежде потрудиться на менее ответственных должностях. Сейчас я уже вижу трех-четырех кандидатов на мое место среди тех, кто уже работает в компании, и, думаю, было бы неправильно искать кого-то со стороны. Полагаю, через два-три года имя моего преемника определится окончательно.
ДМИТРИЙ Ъ-ЛЮДМИРСКИЙ, АЛЕКСАНДР Ъ-МАЛЮТИН