В «Практике» случилось «Кровоизлияние в МОСХ»

В московском театре «Практика» вспомнили, как Никита Хрущёв разгромил выставку художников-авангардистов в Манеже в 1962 году. Документальную пьесу Алексея Житковского «Кровоизлияние в МОСХ» об этом недоброй памяти резонансном происшествии поставил режиссер Юрий Печенежский. На премьере побывала Марина Шимадина.

«Кровоизлиянием в МОСХ» советские остряки назвали визит Хрущёва на юбилейную выставку к 30-летию Московского отделения Союза художников. Первый секретарь ЦК был ошарашен новым, непонятным для него искусством и поливал художников бранью, называя их «педерастами», а их работы — «мазней» и «говном». «Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует!» — кричал Никита Сергеевич со свойственной ему непосредственностью. А сопровождающие его чиновники услужливо поддакивали: прекратить! уничтожить! запретить!

К счастью, в те уже вегетарианские времена никто не был арестован. Хрущёв приказал исключить рассердившую его молодежь из партии и из Союза художников, но оказалось, что никто из них и не состоял ни в той, ни в другом. Собственно, члены студии Элия Белютина «Новая реальность», так возмутившие главу государства, и не должны были участвовать в той выставке — их пригласили в последний момент и явно с намерением «подставить». Ведь и сам Хрущёв впоследствии утверждал, что не знает, с чего, собственно, окружение предложило ему тогда посетить Манеж. Но этот спланированный скандал имел далеко идущие последствия — он запустил очередную кампанию по борьбе с формализмом и абстракционизмом, и искусство «второго авангарда», которое только-только зародилось во время оттепели, оказалось в подполье.

В «Практике» решили перенести зрителей на полвека назад и позволить им поприсутствовать на том громком «перформансе». Но не сразу. Спектакль делится на две почти равные части. Первая — это «Голубой огонек», посвященный встрече нового 1963 года. Рабочие и колхозницы с горящими глазами делятся с телезрителями своими трудовыми успехами — сообщают об увеличении надоев, поголовья свиней и выработке стали. Все это сопровождается бодрыми музыкальными номерами в исполнении очаровательного женского трио и вроде бы безобидными шуточками в адрес «новомодных» художников и поэтов, которых рабочий класс не понимает и не принимает. Но время от времени, когда зрители уже с головой погружаются в приятную нирвану «старых песен о главном», эта лакированная картинка начинает трескаться — движения танцоров становятся ломаными, свет мигает, словно сквозь помехи в эфир просачивается другая реальность, звучат голоса «отмененных» художников, испуганные и растерянные.

Вторая часть спектакля реконструирует сам визит Хрущёва в Манеж, случившийся за месяц до этого Нового года. Драматург Алексей Житковский опирался на документальные источники — вырезки из газеты «Правда» и журнала «Огонек», стенограмму посещения Хрущёвым выставки и воспоминания очевидцев. Художник постановки Леша Лобанов также использовал в сценографии помимо воссозданных интерьеров типичной советской квартиры принты работ участников выставки Элия Белютина, Бориса Жутовского, Веры Преображенской, Николая Крылова. И наконец, эстонского художника Юло Соостера — собственно, с интереса к этому самобытному живописцу с непростой судьбой (после войны он сидел в лагерях как «враг народа») и началось создание этой пьесы.

Соостера играет Денис Ясик, который в первой части спектакля изображал разбитного телеведущего. И кажется, что это действительно разные люди, настолько удается актеру перевоплощение — искрометный шоумен и тихий, застенчивый художник-интеллигент. У Николая Ковбаса также получился колоритный образ Хрущёва — не функционера, а недалекого «колхозника», который совершенно искренне не может понять нового искусства. В остальных ролях заняты в основном недавние выпускники мастерской Марины Брусникиной в Школе-студии МХАТ, среди которых хочется выделить Олега Сапиро, сумевшего воплотить мощную и решительную фигуру Эрнста Неизвестного. Знаменитый скульптор тоже принимал участие в той злополучной выставке и довольно смело отвечал на нападки государственного лидера. По иронии судьбы именно ему заказали создать надгробный памятник Хрущёву — в финале его также продемонстрируют на сцене, можно сказать, в натуральную величину.

В целом новый спектакль «Практики» можно было бы назвать любопытным просветительским проектом с погружением в историю и художественную жизнь прошлого века.

Он довольно прямолинейно иллюстрирует, как далеки были молодые экспериментаторы от официального советского искусства, не совпадая с государственным дискурсом даже не идеологически, а эстетически. Но сегодня, когда у нас снова отменяются и закрываются выставки, оскорбляющие чувства бдительных граждан, этот «исторический курьез» выглядит не таким уж смешным.