В Москве простились с Сергеем Приходько

28 января в Москве прошла церемония прощания с Сергеем Приходько — помощником всех трех российских президентов. Всю карьеру господин Приходько занимался внешней политикой, на которую пытался влиять, даже находясь в правительстве. Спецкор “Ъ” Владимир Соловьев вспоминает о Сергее Приходько и его редком для чиновников свойстве — иметь свое мнение и не бояться, что оно не совпадет с мнением тех, кто над ним стоит.

«За этим столом сидит мой главный враг» — эту фразу, говорят очевидцы, белорусский лидер Александр Лукашенко не раз произносил во время переговоров с российскими президентами, если в них принимал участие Сергей Приходько. А это происходило часто. За одним столом с главами государств господин Приходько, будучи президентским помощником, сидел при Борисе Ельцине, при Владимире Путине и, наконец, при Дмитрии Медведеве. С последним, после возвращения господина Путина в Кремль в 2012 году, Сергей Приходько ушел работать вице-премьером в правительство: господа Медведев и Путин поменялись местами.

Александра Лукашенко Сергей Приходько не любил искренне. Задолго до 2020 года он считал его ненадежным и жестоким даже по постсоветским меркам.

В 2018 году — в самый разгар споров Москвы и Минска об углублении интеграции — он в беседе с “Ъ” описал белорусского президента так: «Хочет продолжать иждивенческую модель поведения, не неся никаких издержек». Это мнение Сергей Приходько не скрывал ни от господина Лукашенко, ни от тех, кому по должности помогал во внешнеполитических вопросах.

Случалось, неприязнь выплескивалась за пределы кремлевских переговорных залов. Один из самых ярких эпизодов произошел в 2010 году. Дмитрий Медведев тогда публично припомнил Александру Лукашенко данное после войны в Грузии и по сей день не выполненное обещание признать вслед за Россией независимость Абхазии и Южной Осетии. «Он сказал: "Я торжественно обещаю, что все сделаю за самое короткое время"»,— рассказывал президент Медведев.

Господин Лукашенко парировал: Москва сама виновата. Он признал бы без проблем, если бы Россия, как было оговорено, согласилась сгладить неминуемые и неприятные для Белоруссии последствия, но она, дескать, не захотела. После этого слово взял Сергей Приходько. «Что касается вопроса о признании республикой Белоруссией республик Южной Осетии и Абхазии, то, если будет такое желание, мы можем предать гласности ту часть стенограммы, в которой содержатся слова президента Белоруссии на эту тему»,— пригрозил помощник президента.

Желание увидеть документ появилось у многих, но Сергей Приходько ничего обнародовать не стал. Он вообще придерживался правил, которые сейчас, когда стенограммы закрытых бесед первых лиц нередко публикуются целиком или утекают в СМИ частями, кажутся старомодными.

С этой старомодностью я столкнулся, когда Москва и Вашингтон десять лет назад вели довольно закрытые переговоры о новом российско-американском Договоре об ограничении стратегических наступательных вооружений. Я пытался что-то об этом выяснить у Сергея Приходько.

Но услышал: «Извини, с американцами джентльменская договоренность ничего не разглашать, чтобы не навредить».

Данное кому-то за океаном слово он не нарушил и после того, как я показал ему статью в американской газете, где был переговорный инсайд со ссылкой на анонимного чиновника.

Российскую власть принято считать монолитом, особенно когда речь идет о внешнеполитических вопросах. Занимаемая Кремлем позиция обычно поддерживается всей вертикалью снизу доверху и порой не ставится под сомнение даже в разговорах off-the-record.

Сергей Приходько выделялся и здесь. Если на белорусском направлении его мнение совпадало с мнением президентов, с которыми он работал, то в отношении, например, Тбилиси у него был непопулярный среди российских дипломатов взгляд на ситуацию. После войны 2008 года я поинтересовался у него, действительно ли правильным было признавать независимость Абхазии и Южной Осетии, навсегда лишаясь маневра в отношениях с Грузией.

Свою позицию он объяснил ясно, ни разу при этом не использовав слов «да» и «нет»: «Давай представим, что Саакашвили лишится власти. Более того, новое грузинское руководство объявит его преступником и решит посадить в тюрьму. А потом, допустим, эта власть нам скажет: мы готовы навсегда отказаться от членства в НАТО, вернуться в СНГ и даже, если хотите, вступить в ОДКБ. У нас только одна просьба — верните Абхазию с Южной Осетией. И что мы им тогда ответим?»

К слову, это высказанное в 2008 году предположение позже наполовину сбудется: власть в Грузии сменится, а Михаил Саакашвили ударится в бега, будет лишен грузинского гражданства и заочно приговорен на родине к тюремному сроку.

Почти уверен: это мнение по грузинскому вопросу помощник президента доводил до своего начальника. И не только по грузинскому. Экс-глава администрации президента Александр Волошин, 28 января вместе с сотнями других бывших и действующих высокопоставленных чиновников провожавший Сергея Приходько на Троекуровское кладбище, знает точно: «Он свое мнение никогда не таил, не боялся высказывать ни президентам, с которыми работал, ни МИДу, ни коллегам по администрации».

«Мне в жизни выпало счастье с ним работать. Офигительно яркий человек. С одной стороны, строгий и требовательный, а с другой — мягкий и душевный. С одной стороны, серьезный, а с другой — при этой серьезности довольно ироничный. Он был масштабно мыслящим государственным деятелем и политиком, при этом всегда был внимателен к мелочам и деталям»,— сказал господин Волошин “Ъ”.

С Сергеем Приходько в прощальном зале Центральной клинической больницы управления делами президента почти в полном составе можно было собрать заседание правительства.

Бывший российский премьер Сергей Степашин на прощании упомянул о том, что на государство можно работать по-разному: «либо "чего изволите", либо отстаивать позицию». Сергей Приходько, сказал господин Степашин, отстаивал.

По словам вице-президента ВЭБа Натальи Тимаковой, работавшей с Сергеем Приходько в администрации президента, а потом в правительстве, он «был из тех, кто всегда верил в возможность взаимодействия России и Запада»: «В этом сближении он отстаивал интересы России, был принципиальным и, даже проявляя дипломатическую гибкость, не сдавал позиций».

Журналистка Татьяна Малкина запомнит Сергея Приходько как «чиновника с совестью»: «И с ценностями, и с идеалами. Много читал, знал, думал, видел мир не черно-белым. Умный, а потому грустный реалист».