«Яблоко» требует принять закон о компенсации вреда от коррупции

Партия «Яблоко» призвала президента Владимира Путина подписать Конвенцию Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию, внести ее на ратификацию и принять соответствующий закон. Согласно конвенции, государство должно нести ответственность за действия коррупционеров, занимающих госдолжности, и возмещать ущерб гражданам и юридическим лицам. Эксперты считают, что российская правовая система готова к таким изменениям и уже частично использует эти положения, но напоминают, что Россия не ратифицировала еще две важные антикоррупционные нормы.

Одобренное бюро «Яблока» заявление с требованием присоединиться к конвенции было направлено в администрацию президента в конце прошлой недели. Конвенции о гражданско-правовой и об уголовной ответственности за коррупцию Совет Европы принял в 1999 году, но Москва ратифицировала только второй документ. Возможность присоединиться к первой конвенции обсуждалась в России с 2011 года, но идея не была реализована, а после 2014 года вопрос больше не поднимался.

Конвенция предполагает принятие закона, позволяющего гражданину или юрлицу, которое понесло ущерб из-за коррупции, требовать через суд материального или нематериального возмещения. Если акт коррупции совершило публичное должностное лицо, пострадавший вправе требовать возмещения ущерба от государства. К таким лицам, согласно рекомендациям Росфинмониторинга, относятся министры, судьи, депутаты, сенаторы, высшие военные чиновники, главы госкорпораций, губернаторы и др. Документ устанавливает минимальный срок исковой давности: десять лет с момента коррупционного действия и три года со дня, когда пострадавший об этом узнал.

В заявлении «Яблока» сказано, что от коррупции косвенно страдают все, но «в некоторых случаях ущерб самый прямой»: например, «потери фирмы на нечестных госзакупках или разбитая машина из-за махинаций чиновников на дорожном строительстве».

«Сейчас возместить вред от коррупции почти невозможно: исков крайне мало, нормы разрозненные, а в законе множество пробелов,— считает директор центра антикоррупционной политики “Яблока” Алексей Карнаухов.— Так, нет понятия нематериальных взяток, а многие служащие формально не считаются чиновниками и легко уходят от ответственности. Поэтому важно, чтобы у граждан был эффективный механизм защиты в суде, а вред от коррупции возмещало государство».

Такой законопроект может быть принят и без подписания конвенции, тем более что российское законодательство и правоприменительная практика к этому готовы, считают в Центре «Трансперенси Интернешнл-Россия» (ТИ-Р). В сентябре правозащитники запустили петицию с требованием принять такой закон и после сбора нужного числа подписей намерены направить ее в Госдуму, Совфед и Минюст. В описании петиции сказано, что заявители могли бы получать компенсацию с коррупционера или органа, в котором он работал. Получить компенсацию гражданин может, например, за отказ предоставлять квоту на лечение по ОМС или место в детсаду без взятки.

Член комитета Госдумы по противодействию коррупции, единоросс Анатолий Выборный считает эту инициативу «размытой». Он отмечает, что уголовное законодательство уже предусматривает механизм возмещения ущерба в результате действия или бездействия лица, обладающего определенными полномочиями, а также в рамках уголовного дела о коррупции: «Но коррупция — это не только уголовное преступление, но и другие нарушения, которые не влекут уголовно-правовых последствий, а, например, предполагают отрешение от должности в связи с утратой доверия.

А какой может быть ущерб от коррупционного проступка? Это не преступление, не правонарушение, но это тоже может быть коррупция. Поэтому требуется тщательная доработка, чтобы мы имели представление, о чем идет речь».

Замгендиректора «ТИ-Р» Илья Шуманов объяснил “Ъ”, что сейчас практика возмещения ущерба «уголовно заточена», но коррупция все чаще принимает формы, которые трудно подвести под уголовную ответственность: «Если человек пострадал от того, что у чиновника возник конфликт интересов и он отдал госконтракт родственнику, механика возмещения ущерба отсутствует. Кроме того, решения о возбуждении уголовного дела может не быть. Но конвенция предполагает безусловное право гражданина обратиться в суд без предварительного обращения в правоохранительные органы. Если коррупция налицо — этого достаточно, чтобы суд принял решение о компенсации ущерба».

Директор центра политологических исследований Финансового университета Павел Салин считает, что «Яблоку» правильнее было бы обратиться к Госдуме с требованием ратифицировать две статьи конвенции ООН по борьбе с коррупцией (ст. 33 о защите прав заявителей и ст. 20 об уголовной ответственности за незаконное обогащение чиновников). Такие законопроекты несколько раз вносились, но были отклонены. «Россия ратифицировала эту конвенцию, кроме двух статей, и запустить такую кампанию эффективнее с технологической точки зрения,— полагает эксперт.— Согласно конвенции, власть должна сама выстроить институты борьбы с коррупцией, которые потом начинают работать помимо воли власти. Статья 20 как раз предполагает создание такого института, который серьезно ограничивает пространство для маневра чиновников».

Кира Дюрягина