Елена Смолина об «Облаке в ее комнате», уверенном черно-белом дебюте о юности

В летнем кинотеатре Garage Screen состоится единственный московский показ фильма—победителя фестиваля в Роттердаме, которому вручило свой главный приз и жюри недавно завершившегося фестиваля дебютного кино в Новой Голландии. «Облако в ее комнате», дебют китаянки Чжэнлу Синьюань,— фильм о границах юности и о том, как непросто их преодолеть

Когда Муцзы пытается открыть окно в своей квартире, рама выпадает наружу и, кружась, летит вниз. Мы видим качающиеся ветки, какие-то остроконечные туи и высокие панельные дома, бесцветное небо, за кадром бьется стекло. Туи и панельки, покружив еще немного, останавливаются. Получается, что в этот миг мы видим мир с точки зрения вырвавшегося на свободу оконного стекла. На экране появляется размашисто написанный титр: «Облако в ее комнате».

«Облако…» — третий подряд китайский фильм, получающий главный приз фестиваля в Роттердаме, главного смотра дебютного авторского кино в мире. Но его режиссер Чжэнлу Синьюань училась в Калифорнии, а ее оператор Маттиас Дельво — бельгиец, так что экзотически китайского в «Облаке…» немного. По сути своей это укорененное скорее во французской традиции кино — больше «Жить своей жизнью», чем «Летающий тигр…». Черно-белое, медитативное, экспериментальное, с рваным, не пытающимся вытянуться в линию повествованием. Эта уверенность в точности своего голоса и твердости руки — сигнал о рождении нового интересного режиссера. Даже если «Облако…» временами раскручивается на месте, оно безусловно плод фантазии самостоятельного, зрелого автора. Принадлежащего и не принадлежащего Китаю настолько же, насколько остальному огромному миру.

Вчерашняя студентка Муцзы (Цзинь Цзин) возвращается в родной Гуанчжоу. Кажется, что этот большой девятимиллионный город постоянно движется, меняется, растет — и в то же время выглядит застывшим в оцепенении. Вряд ли есть лучшая рифма для внутренней жизни вчерашнего подростка: Муцзы — двадцать два, ее родители давно развелись, и она проводит время с ними и их новыми партнерами, с маленькой сводной сестрой и постоянно ходит в свою старую квартиру. Просто слоняется из комнаты в комнату в смешных массивных ботинках, как будто примеряя по размеру свою прежнюю детскую жизнь: нет, мала. Когда к Муцзы приезжает из Пекина ее бойфренд-фотограф, она приглашает его в эту квартиру и говорит о себе в третьем лице: «А это комната дочери хозяина». Ее ботинки похожи на первые детские ботики, топ, топ, топ.

Экзистенциальный кризис Муцзы раскрывается не через метания и эмоциональные вспышки (это все-таки китайский фильм), ее внутренняя жизнь — внутри. Она ходит из одной своей семьи в другую, от одного мужчины — к другому, взрослому владельцу ночного клуба, и пытается нащупать: какая она, в чем будущее, когда оно наступит? «Хороший возраст»,— говорит о ее двадцати двух новый знакомый, и Муцзы соглашается, хотя очевидно, что возраст этот обманчив: так называемая взрослая жизнь, она уже наступила? А когда наступит — может быть, с понедельника? По тону ближайшие родственники «Облака...» — «Выпускник» Майка Николса и «Трудности перевода» Софии Копполы, но по форме, чередующей экспериментальные и повествовательные куски, куда радикальнее. Вместе с оператором Маттиасом Дельво Чжэнлу создает светлое, воздушное пространство, которое время от времени опрокидывается в свою противоположность: сцены, похожие на засвеченный негатив. На одном негативе целуют друг друга две девушки, на другом — пыхтят куда-то машины. Чернильный черный разливается по кадру только затем, чтобы вновь обернуться светлой явью, позитивным изображением. «Облако…» соответствует своему легкому названию: иногда кажется, что фильм вот-вот улетит.

Чжэнлу не обещает привести героиню своей истории — скорее всего, автобиографической — к какому бы то ни было внятному финалу. Да и каким он мог бы быть? Этот фильм остается в памяти отдельно стоящими сценами и образами, как это обычно и случается с воспоминаниями. В одной из таких сцен Муцзы отводит свою маленькую сестру на репетицию детского модного дефиле. Хотя в показе участвуют и немногочисленные мальчики и в целом отрабатывающие модельную походку дети явно не страдают, эпизод кажется слепком какого-то жутковатого женского будущего. Другой слепок — съемка молодоженов, которую делает парень Муцзы: жених с невестой в зефирно-пышном платье позируют в саду и изображают, что смотрят прямо в свое предположительно счастливое будущее. У них очень грустные лица. Муцзы явно жмут эти роли, она странно чувствует себя дочерью, гораздо лучше — сестрой («Когда ты скажешь ей, что мы сводные сестры?»), не знает, какая она возлюбленная («Ты любишь меня? Ничего, неважно»). Но ей явно не подходит ни один из представленных вариантов грядущего, а каким будет ее личное облако — мы не узнаем, можем только почувствовать.

Летний кинотеатр Garage Screen, 11 сентября, 19.30