Проект Елены Стафьевой

Этот проект посвящен историческим фэшн-коллекциям последних 20 лет. Слово «исторические» здесь буквально значит «те, что вошли в историю моды». Речь пойдет о коллекциях, определявших картину моды нашего века, формировавших понятие «модности» в разные его моменты — прямо или косвенно, моментально или отложенно, непосредственно или опосредованно

Отобранные нами коллекции — не самые красивые (хотя красоту в самом ее расширительном значении мы всегда имели в виду), не самые любимые (хотя, конечно, мы не стремились полностью скрыть личные пристрастия), не самые скандальные (хотя с социокультурной точки зрения скандалы очень показательны и заслуживают отдельного проекта) и даже не самые хитовые (хотя влияние на рынок и массовый вкус мы тоже учитывали). Мы будем говорить о тех коллекциях, которые могли бы войти в учебник истории моды XXI века, если бы такой был сейчас написан.

Мы рассматриваем историю моды нелинейно, не как цепь, в которой один повлиял на другого, тот на третьего, а этот на всех остальных. Мода — сложный феномен, где коммерческое связано с эстетическим, а социальное влияет на стилистическое, но никогда не так, как это кажется на первый взгляд. Поэтому мы будем описывать не отдельные коллекции, а их группы. В каких-то случаях они будут собраны по принципу прямого влияния, но чаще — странного сближения или даже вовсе отталкивания. А иногда коллекции будут объединяться неким общим контекстом, вообще не описываемым тем или иным взаимодействием. Таков, нам кажется, лучший способ передать ту самую сложную природу моды, ставшей еще более сложной в XXI веке.

Новая красота: Maison Martin Margiela FW 2000, Balenciaga FW 18, Calvin Klein FW 18

Раф Симонс и Демна Гвасалия, звезды нынешней фэшн-волны, многому научились у Мартина Марджелы, особенно тому, как разделываться с конвенциальной красотой, как преодолевать инерцию и выхолощенность ее клише. Одни из лучших их коллекций последних лет — осени-зимы 2018-2019 годов — прямиком растут из первой коллекции Марджелы нового века, осень-зима 2000-2001

La mode du XXL — так звучал девиз этой коллекции, формально первой коллекции Maison Martin Margiela нового века. Новый век для Марджелы явился в виде оверсайз, и фактически он начался в предыдущей, весенней коллекции 2000 года, а новая красота — в мужского кроя пиджаках и тренчах на пять размеров больше. Марджеловская oversize-обсессия (на которую намекал уже пуховик-одеяло из коллекции FW 99, а потом мужского кроя пиджаки, тренчи и составные платья, в которые можно было несколько раз обернуться в SS 2000) растянется на пять коллекций, до весны-лета 2002-го. Но именно в Maison Martin Margiela FW 2000 этот оверсайз предстал в своем цветущем виде, именно в ней сконцентрировались важные идеи — для Марджелы, но, как потом оказалось, и для других. И она, безусловно, стала исторической.

В принципе, для культового статуса этой коллекции достаточно было одного предмета — огромных вываренных джинсов с запахом, которые станут одним их главных знаков стиля Марджелы в более или менее массовом сознании, которые потом будут повторены в коллекции Maison Martin Margiela & H&M 2012 года и оригинальная версия которых сейчас коллекционный предмет. Но и кроме них там было много важного.

Во-первых, оверсайз тут впервые стал скульптурным: объем стал именно «объемным». Для работы Марджела использовал старые манекены 78-го итальянского размера, жакеты и пальто буквально лепились на них, и фетр тут выступал в качестве глины, так, что, будучи снятыми с манекена, они сохраняли форму его большого, корпулентного «тела». Во-вторых, наслаивание, которое связано с новой красотой, как понимал ее Мартин Марджела. Из-под фетрового жакета была видна рубашка, под ней — платье, а из-за довольно жесткого объема казалось, что под этим еще несколько слоев нижних сорочек, блуз и маек. Крупной вязки длинные объемные свитеры топорщились, тело в них тонуло, а покрывавшие их дыры и спущенные петли выглядели как декор. Все это — и фетровые жакеты, и пальто, и джинсы, и даже огромные свитеры — еще заметно стояло колом и выглядело буквально инсталляцией, удивительно красивой. И к тому же вся эта одежда, сделанная, казалось бы, прежде всего с концептуальными целями, была исключительно удобной и комфортной и — редчайшее свойство вещей именно Мартина Марджелы — в жизни на обычных людях смотрелась даже лучше, чем на показе. Итогом же стало то самое ощущение совершенно непривычной красоты, далекой от конвенциальной, собранной из странных, неожиданных, противоречащих принятому составляющих, — ощущение, ключевое для всей эстетики Марджелы, проходящее через всю его моду, от начала и до конца. Эти раздутые, деформированные вещи были в абсолютном противоходе к набиравшему силу гламуру двухтысячных с его сидящим четко по фигуре, лощеным «секси»-силуэтом. Марджела, как обычно, был вне мейнстрима — его коллекция тогда произвела впечатление, но не изменила общего движения, гиперобъем тогда не был нужен гламуру.

Пройдет восемнадцать лет — и он станет нужен всем. И прежде всего, конечно, Демне Гвасалии, для которого все, что делал Мартин Марджела, было буквальным руководством к действию. В коллекции Balenciaga FW 18, где стиль Гвасалии уже очевидно выкристаллизовался, одним из ключевых луков стал тот, где слои — шуба, кофта, пиджак, рубашка, свитер etc.— покрывала огромная парка, довольно жестко держащая весь этот объем. Марджеловские три слоя превратились тут в девять — Гвасалия, взяв прием, довел его до гротеска. Но, кроме формального приема, Гвасалия использовал и сам принцип новой красоты: эти его гипертрофированные силуэты «бомж-стайл» были собраны из какого-то утиля, даже трэша, из ядовитого цвета синтетического меха, растянутых худи XXXL, мужских рубашек, как из магазина «Три толстяка», и так далее, что вместе сложилось в один из самых эффектных образов за всю его карьеру. Гвасалия рассказывал, что для этой коллекции делалось 3D-сканирование тела и компьютерные примерки, а затем печать специальных форм; традиционные ткани типа твида и вельвета модернизировались легкой пеной — на этот раз в инсталляции вместо ручной работы использовались технологии. Именно эта часть коллекции произведет фурор, появится во всех на свете журналах и во всех инстаграмах, станет апофеозом моды на супероверсайз, и бесконечные толпы оденутся в куртки-плащ-палатки, из-под которых вылезут капюшоны и рукава худи, манжеты рубашек и высоченные вороты водолазок. И так продолжают одеваться до сих пор — образ оказался тотальным и стойким.

Огромные марджеловские свитеры, с их пузырями на рукавах, убежавшими петлями, дырками и висящими нитками тоже всплывут, причем в этом же самом сезоне, но в другой коллекции — Calvin Klein 205W39NYC FW 18. Третья коллекция, сделанная Рафом Симонсом для нового Calvin Klein, была представлена в декорациях из строительных лесов — они же будут потом стоять в волшебной красоты нью-йоркском магазине Calvin Klein 205W39NYC на Мэдисон-авеню, и на них будут сидеть и лежать манекены в пестрых свитерах с распущенными рядами петель и свисающей бахромой пряжей, от которых невозможно будет отвести глаз. На показе тогда шли модели в том самом, таком узнаваемом, марджеловском типе многослойности — с прямоугольными пальто, длинными жилетами, рубашками и вот этими вот свитерами, надетыми друг на друга. И хотя объем и слои всегда были органической и неотъемлемой частью эстетики Raf Simons, собственного мужского бренда бельгийца Симонса, но в тяжелых больших пальто из потертой кожи и болтающихся серебристых сарафанах угадывались почти дословные цитаты из легендарной коллекции Maison Martin Margiela FW 2000. Ну а балаклавы и капоры на головах моделей выглядели благоговейным оммажем марджеловской эстетике закрытых лиц. Так почти через две декады мода Мартина Марджелы стала буквально почвой и питательной средой для новой фэшн-волны.