Заражение электоральным путем

Дмитрий Сабов

Передается ли COVID-19 электоральным путем?

Как невесело шутят франкоязычные публицисты, свою первую схватку с демократией злополучный коронавирус выиграл нокдауном. А как еще подвести итоги первого общенационального голосования в эпоху пандемии, которые прошли во Франции 15 марта?

В самом деле, первый тур местных (выбирали мэров 35 тысяч коммун) выборов, очень важных во Франции — их не отменяли даже во время мировых войн, зафиксировал скандально низкую явку: 45,5 процента вместо обычных 65–75 процентов. Оборотной стороной такой явки стала близкая к катастрофе непопулярность на местном уровне правящей президентской партии — даже премьер Эдуар Филипп не смог выиграть с ходу в родном Гавре у коммуниста (из-за чего пошли спекуляции о смене кабинета). Главное же — во весь рост встал вопрос о проведении второго тура (был намечен на 22 марта).

Но и это не все. Вняв предвыборным призывам не поступаться демократией и образом жизни, избиратели, как проголосовавшие, так и не проголосовавшие, принялись демонстрировать верность ценностям вслед за своим президентом, который перед волеизъявлением лично прогулялся по Парижу под телекамеру. Его примеру — благо день выборов выдался солнечным — последовали: сограждане дружно фланировали среди парков и достопримечательностей милой Франции, начисто позабыв, что накануне голосования из-за пандемии закрыли школы, вузы, почти всю торговли и запретили собрания свыше 100 человек.

Первыми не выдержали медики, которые на востоке страны (в частности, в Эльзасе и Страсбурге) к тому времени уже сбились с ног из-за наплыва инфицированных, нехватки оборудования и больничных коек. Их обращения можно суммировать так: вы что, очумели? Как мы можем остановить эпидемию, когда вы ей способствуете! Инфекционист из старинного парижского госпиталя Питье-Сальпетриер, профессор Ком, прямо назвал происходящее «итальянским сценарием». Стало просматриваться: Франция поставила на себе эксперимент, итоги которого позволят судить о том, распространяется ли этот чертов вирус еще и электоральным путем.

Разом опомнились почти все политики: стало ясно, что требовать таких жертв от сограждан именем демократии (или чего бы то ни было) — полный и жестокий абсурд.

Оппозиция (ее опросил премьер) дала понять, что готова к переносу второго тура, но хотела бы сохранить в силе результаты победного для нее первого (партия Марин Ле Пен, в частности, отхватила несколько городов и близка к показательной победе в Перпиньяне, здорово продвинулись и «зеленые»). Президент, со своей стороны, нашел силы для компромисса и согласился первый тур не отменять — он хоть для его партии и провальный, но не зря же боролись за принципы. Оперативно собрался Совет по науке (эта инстанция объединила лучших вирусологов страны во главе с Жаном-Франсуа Дельфресси, иммунологом, который 30 лет вел исследования по ВИЧ-инфекции, возглавлял Национальное агентство). Совет честно предупредил Эмманюэля Макрона: о том, чего будут стоить нации эти выборы и когда она снова сможет сражаться за принципы на избирательных участках, станет ясно через 14 дней. В ситуации, когда мир учится новой жизни в условиях пандемии на ошибках, своих и чужих, к результатам отчаянного французского голосования стоит присмотреться всем — и нам, которым голосовать в апреле, и США, которым голосовать в ноябре.

Присмотреться, впрочем, стоит не только к выводам медиков. Общественная дискуссия, готовность властей Пятой республики к работе над своими ошибками и поиск взаимопонимания с гражданами в драматический момент достойны внимания и уважения не в меньшей степени. Главный вывод уже можно сформулировать мыслью Альбера Камю из великого и страшного романа «Чума» (его продажи, как подсчитала газета Figaro, в эти дни выросли вчетверо). Вот она: хотя активно со злом в этих условиях могут бороться только врачи, борьба с эпидемией касается всех, важнее всего — «не отдать чуме часть себя». В этом смысле (хотя о выборах в зачумленном

Оране не додумался даже Камю) общее правило сохраняется: из суммы индивидуальных судеб эпидемия делает судьбу коллективную. Чтобы спастись самому, надо исполнять свой долг и оставаться человеком даже в санитарной изоляции: скажи мне, как ты сопротивляешься вирусу, и я скажу, кто ты…

Конечно, важны нюансы современной биополитики (термин философа Мишеля Фуко). Вирус не существует вне человека, вне общества, поэтому эпидемия по определению биосоциальный процесс. Но и биополитический также — наш ответ эпидемии зависит, в частности, от того, какой системой здравоохранения мы располагаем и что мы в нее вкладывали и вкладываем. В своем обращении к нации после выборов Эмманюэль Макрон, определив текущую ситуацию, как «войну с невидимым врагом», призвал к смене парадигмы. Как только мы преодолеем пик санитарного и экономического кризиса.

О чем речь? Президент Франции, похоже, настроен взять быка за рога. «Предстоит задуматься над той моделью развития, в которую мир погрузился за последние десятилетия»,— говорит он, подчеркивая, что «ближайшие недели и месяцы потребуют решений разрыва». Он готов к отказу от ряда болезненных реформ, в частности пенсионной, которые отстаивал с момента избрания во имя либерализации экономики Франции — какой смысл в либерализации, комментируют советники президента, если пандемия обрушила либерализм вместе с рынками? Речь идет и о пересмотре глобальных цепочек в жизненно важных сферах: в фармакологии, по крайней мере, Франция (и шире — Европа) не хочет больше зависеть от производства медикаментов и бактериальных масок в Китае, далекой, чужой и подчиняющейся неведомой логике стране. Так же не может зависеть Европа и от США, президент которых пытается лечить вирус биржевой логикой и перекупкой немецких фирм, ближе всех подобравшихся к производству вакцины от новой заразы (см. ниже). В конце концов, прав Камю: именно в период эпидемий важно оставаться людьми. Иначе это просто не лечится.