Есть ли у России шанс стать лидером в сфере искусственного интеллекта

На совещании у Владимира Путина по вопросу развития в России отрасли искусственного интеллекта (ИИ) было сказано о том, что Россия может получить лидерство и даже монополию в этой сфере. «Огонек» решил поинтересоваться у побывавшей на этом мероприятии президента группы компаний Cognitive Technologies Ольги Усковой, выполнимы ли такие планы. И если шансы в самом деле есть, то почему о российских «властителях мира» (так президент назвал тех, кто получит монополию на такие технологии) этот самый мир пока мало что знает.

Беседовала Светлана Сухова

— Ольга Анатольевна, в нынешнем мае президент слово в слово повторил то, что говорил в сентябре 2017 года в Ярославле. Выходит, два года топтались на месте?

— Смотря кто: государство в лице министерств, ведомств и институтов, которым было поручено создать новую отрасль науки и производства, топталось на месте, а разработчики делали свое дело, подчас не то что без помощи, а и вопреки действиям властей. Но отдельные разработки и даже прорывы, которых удалось добиться, не отменяют главного: в России так и не создана отрасль искусственного интеллекта (ИИ), что автоматически ставит страну в ранг отстающей по этой части державы. Путин это понимает. Я не удивлена, что атмосфера на недавнем совещании была, что называется, накалена. Но вместе с тем не могу не признать, что мероприятие получилось не рядовым, а историческим.

— Чем же?

— Власть перешла от слов к делу. Всем участникам было очевидно, что попытки запустить процесс через мягкие институциональные конструкции, по старинке, как привыкли делать последние 30 лет — путем создания «дорожных карт», стратегий и планов,— ни к чему не привели. Cognitive Technologies объявила о своих разработках по созданию искусственного интеллекта для беспилотников еще в 2014 году и за это время продвинулась: в марте мы заняли третье место в рейтинге разработчиков ИИ BrighterAI (немецкий разработчик систем компьютерного зрения.— «О») и Velodyne (ведущий мировой производитель сенсоров.— «О»). Серьезный результат с учетом, что это мировой рейтинг, подготовленный профессиональным сообществом. На Западе это даже вызвало нездоровый ажиотаж: после вручения номинации к нашим ребятам подходили европейцы и спрашивали, сколько мы заплатили за позицию. Не умеют они проигрывать! Но я, собственно, о том, что разработчики, отдельные компании и научные институты на месте не топтались. А вот в стране за это время мало что изменилось. Условий для работы так и не было создано, а это дело государства, если оно настроено на создание новой отрасли ИИ. Не приняты законы, не разработана «новая мораль» для ИИ, о которой мы с вами говорили год назад (подробности см. «Огонек» № 14 от 16 апреля 2018 года), не созданы полигоны, не запущены производства и т.д.

Словом, дело не сдвинулось с мертвой точки. Уверена, что по части отчетности о проделанной работе все обстоит неплохо.

Не сомневаюсь, что истрачены тонны макулатуры на отчеты и сотни человеко-часов на заседания рабочих групп и ворк-шопов, но это не режим прорыва.

— А он что в себя включает?

— Он не позволяет пару лет тратить на разработку плана. Тут все жестко: поставили конкретную цель в цифрах и суммах, зафиксировали жесткие сроки ее исполнения, спланировали дату отчета — и вперед! Но этот режим требует введения ответственности, вплоть до уголовной, за выполнение планов. Сфера ИИ — революционная отрасль, требующая четких проектных решений. Кстати, на совещании с Путиным не было представителей ведомств, ответственных за подобное планирование, например, от Агентства стратегических инициатив (АСИ), не видела я там и кого-нибудь из «Сколково»... Зато были ключевые госкорпорации и ведомства, к которым и был адресован месседж первого лица.

— И в чем он?

— Или вы прорываетесь на рынок, создаете отрасль, или можете считать, что вас там нет и уже не будет. Как Путин сказал? «Обеспечить естественный захват рынка». И внутреннего, и мирового. Судя по реакции собравшихся, месседж услышали.

— А кто будет надзирать за претворением оного в жизнь?

— Фамилии не называли, но догадаться нетрудно — по месту проведения совещания («Школа 21», созданная Сбербанком России.— «О») и тому, кто делал ключевой доклад. Думаю, что кураторство поручат Герману Грефу.

— И как, по-вашему: дело сдвинется с мертвой точки?

— Трудно сказать. Ощущение после всего увиденного и услышанного двоякое. Да, месседж прозвучал, что хорошо. Его услышали, что тоже хорошо. Но услышали те же люди, которые тормозили процесс все эти годы. Как минимум трое из бывших на совещании меня посылали куда подальше со всеми моими предложения в сфере ИИ. И так на протяжении четырех лет! Им, видите ли, неохота было «заниматься ерундой». Теперь эти же самые люди сделали вид, что готовы засучив рукава работать на результат. Может, конечно, их прижало настолько, что они и вправду решили включиться, но не исключено, что это опять видимость работы вместо реальных дел. Согласитесь, верится с трудом, что люди, до сих пор палец о палец не ударившие, чтобы в отечестве появилась отрасль ИИ, вдруг положат жизни и карьеры на это! Впрочем, их активность меня волнует мало, куда больше — вопросы наличия команд профессионалов и госзаказа.

— Насчет профессионалов. На встрече у президента прозвучало предложение предоставлять в ускоренном порядке гражданство нужным новой отрасли людям. Что, так плохи дела?

— Они у всех плохи — и у нас, и в Штатах, и в Европе, и даже в Израиле. Всем не хватает «мозгов», все работают по принципу «кто у кого первым уведет специалиста». Но чтобы люди поехали в Россию, гражданства и денег мало, нужны условия для работы — оборудование, реактивы, полигоны и т.д. От возможностей для инженерного творчества напрямую зависит, сколько «мозгов» вам удастся заполучить. Люди в нашем деле — главное: будут они, будет и отрасль, если же их собрать не удастся, результат будет нулевым. И это задача государства — инвестировать в инфраструктуру (тестовые камеры, лаборатории, полигоны). Собственно, в этом и заключается главный вклад государства в развитие отрасли ИИ.

— И больше ничего не требуется?

— Это главное, хотя еще нужны правовые нормативы и помощь в экспорте создаваемого оборудования и программного обеспечения. Обещанных 90 млрд рублей на это хватит. Я вообще не люблю дотации, считаю, что если после ряда затраченных усилий дело не сдвинулось с мертвой точки, то его и не надо крутить. По моему опыту, в течение двух-трех лет компании ИИ должны выходить на самоокупаемость, в противном случае нет смысла вкладывать в них деньги.

— Владимир Путин говорил о монополии в сфере ИИ. Такое в принципе возможно?

— Все возможно. Почему никого не удивляет, когда речь заходит о первенстве в производстве какого-либо вида вооружений? ИИ — серьезное ноу-хау, в большой степени сродни этому специфичному рынку, не говоря уже о том, что и военный компонент в ИИ тоже имеется. И это та площадка, где одни из самых серьезных «гонок мозгов». Тот, кто первым заполучит технологию, обеспечит себе и своей стране технологическое лидерство на пару-тройку лет вперед. Опережение и есть монополия. Пусть на пару лет, но это важно. В нынешних условиях это победа, прорыв. A la guerre comme a la guerre...

— «Властитель мира» — не слишком сильно сказано?

— Не сильно, но милитаристский душок есть, что понятно, учитывая вышесказанное. На мой взгляд, нужно стремиться не к тому, чтобы стать властителями мира, а к тому, чтобы заполучить технологическую возможность не дать кому-то стать монополистом в этой сфере. Ведь ИИ — мощнейшее оружие. Такое уже было в истории человечества, и относительно недавно — в середине — конце 1940-х. Только на сей раз речь идет не о ядерном оружии, а об ИИ.

— И каковы шансы России стать первопроходцем?

— Не буду говорить за все направления, но Cognitive Technologies удалось за два года занять лидирующую позицию на этом рынке. И исключительно благодаря качественным научно-технологическим решениям, которых у наших конкурентов нет. Сейчас последний благоприятный момент вскочить на подножку уходящего поезда. Время, когда карты сданы, игра идет полным ходом, но нет и намека на то, кто может стать лидером. России крайне важно не опоздать. И хорошо, что история с Huawei произошла чуть ли не накануне совещания в «Школе 21»...

— Чем же?

— Ситуация с запретом на поставку американских процессоров для Huаwei наглядно продемонстрировала, что в сфере высоких технологий промедление смерти подобно.

Если ты не успел развиться до нужного уровня, тебя могут уничтожить. Выигрыш в войне разумов обеспечивают не запасы нефти и не военная мощь, а «мозги» и налаженное производство. В данном случае речь о микропроцессорах: у Huawei их не оказалось и теперь будущее компании под вопросом. Эта история — наглядная демонстрация того, что будет с Россией, если мы не успеем создать свою базу технологий ИИ и запустить производство всех необходимых деталей и компонентов. Недаром Путин всерьез заинтересовался нашими сенсорами, 4D-радарами: не надо быть специалистом, чтобы понять, что серийное производство такого радара — один из ключевых моментов в истории создания ИИ.

— Почему?

— Потому что такие радары — непременное условие для нормальной работы ИИ на автотранспорте. Они позволяют автомобилю не только в любую погоду и время суток «видеть» любые препятствия на дороге, вычислять расстояние до них и их скорость, но и различать форму и размер. Это значит, что человек за пеленой дождя или снега теперь для беспилотников видим. Созданием такого радара сегодня заняты несколько компаний из разных стран, но Cognitive Technolodgies — первая, которая добилась успеха и готова запустить радар в серийное производство. Плюс мы получили большой заказ от РЖД и ожидаем, что в ближайшее время наши устройства будут установлены в комплексе системы управления автономным железнодорожным транспортом на отечественные локомотивы.

— Но беспилотники — это не только ИИ, а еще и сами автомобили. Кто из автогигантов готов поставить ваш ИИ себе на борт?

— У нас уже есть ряд контрактов на поставки различных модификаций системы компьютерного зрения ведущим автопроизводителям и производителям комплектующих из Германии, Японии, Китая и Южной Кореи. Назвать пока не можем. Подписаны NDA. Так что в ближайшие два года на рынке появятся сотни тысяч машин с нашими «мозгами».

— Насколько близко в мире подошли к запуску проектов беспилотников?

— С беспилотниками 4-го и 5-го уровней автономности, когда водитель практически может не принимать участия в управлении, все находится еще в стадии разработки. Появление таких машин ожидается не раньше, чем через 5–10 лет. Зато промышленный автопилот третьего уровня, когда руки можно будет убирать с руля в отдельных режимах, например в пробках, появится уже в ближайшие год-два.