И корабль летит

«Мы берем это на себя» Кристофа Марталера на фестивале NET

На фестиваль NET, проходящий при поддержке Фонда Прохорова, приехал спектакль Кристофа Марталера «Мы берем это на себя». Московские гастроли в Театре Наций стали последним его показом — после этого постановка уходит из репертуара цюрихского «Шаушпильхауса». Впечатлениями делится Алла Шендерова.

В Москве отпетые мошенники Кристофа Марталера совершили свой последний полет

Фото: предоставлено пресс-службой Фестиваля NET

«Гипс тотально-меланхоличен» — фраза из богомоловского «Ай Фака» (подробнее — “Ъ” от 12 декабря) будто специально описывает реальность спектаклей Марталера. По Пелевину и Богомолову «гипс» — то, как люди из будущего назовут артефакты, созданные в первые десятилетия XXI века, последний период, когда творчество еще отражало чувства творца. Уже четверть века швейцарский музыкант Кристоф Марталер, проснувшийся знаменитым режиссером после «Убей европейца» в берлинском «Фольксбюне», превращает своих актеров и своих героев в такие артефакты.

Вокзальный зал ожидания, высокогорный дом отдыха, номер отеля с кроватью кинг-сайз, зал музея, из которого вынесли все экспонаты, а в нынешнем спектакле — космический корабль. Марталер собирает кучку землян и отправляет их, как посылку, в будущее. При этом он не слишком увлечен технологиями, почти не использует видео (хотя космический пейзаж за иллюминатором в «Мы берем это на себя» — видеопроекция, созданная художником Анди А. Мюллером). Его сценографы (в данном случае — Дури Бишофф) всегда строят добрый старый павильон, а Марталер, как сумасшедший капельмейстер, мешает музыку всех времен и народов (Вагнера — с «Happy Birthday»), в перерывах отдаваясь кэрролловской игре в слова. И все же его театр не то что современен, он всегда на полшага впереди других.

Некая фирма решает собрать на борту звездолета отпетых мошенников — финансовых махинаторов, священника, незаконно торговавшего мясом, даму, руководившую подпольными исследованиями по генной инженерии и сумевшую помолодеть на 55 лет, тайного осведомителя, вороватую бизнесвумен («Брать — то же самое, что отдавать, но только брать») и специалиста по разрушению карьер в интернете.

«Знакомые чувства, смешанные лица», другой знаменитый спектакль Марталера (у российских зрителей будет возможность посмотреть его весной, во время «Золотой маски»), даст шанс увидеть этих же актеров и персонажей в динамике: многие из них сыграли в «Мы берем это на себя». Да что там, кое-кто появлялся еще и в «Убей европейца».

В «Мы берем это на себя» они те же, да не те. Старушка в розовом, владелица подставных фирм, для прикрытия держащая кондитерскую на три посадочных места, красиво поет «Sorry Seems To Be The Hardest Word» Элтона Джона. В «Знакомых чувствах» она выезжала в ящике, как музейный экспонат, и говорила, как ненавидит передвижные выставки.

Но даже если вы смотрите Марталера впервые, уже через пять минут вы начнете тонуть в живой музыке: два пианино то выезжают из оркестровой ямы, то в ней же и скрываются (пространство между ними легко превращается в исповедальню, в салон самолета, он же салон педикюра). И ошалеете от текста, в котором опоздавшему на обед людоеду достаются только холодные плечи, а любовь живет в нательных волосках (вот почему страдают те, у кого их мало). Марталер вольно монтирует эпизоды, монологи и музыку, песни и танцы, оставляя между ними зазор,— все работает на общий смысл, но подробности каждый считывает свои. Это и есть постдраматический театр, причем в лучшем своем изводе.

По ходу полета благовоспитанные мошенники устраивают аукцион, успевают заработать семь триллионов, после чего старательно обнюхивают друг другу подмышки: деньги не пахнут — пахнут тела. Облизывают громадную копченую свиную ногу, которая выезжает на тележке, на таких в самолетах развозят еду. Слушают «культурную голограмму», исполняющую «восхитительную песню швейцарского композитора Ричарда Вагнера»,— роль досталась Торе Аугестад, певице и участнице многих постановок Марталера. И внимают разрушителю стартапов, объясняющему, на чем основана сетевая травля: физическое отсутствие лица, которое травят, освобождает от всех моральных шор.

Все это время место за штурвалом пустует, но в век цифровых технологий на это, конечно, наплевать. По мере того как ночное небо в иллюминаторе сменяют горящие звезды, понимаешь, что летит-то вся компания к так называемому горизонту событий. За ним, как утверждают физики, будет черная дыра — в ней герои смогут расстаться с некрасивым прошлым. Вот только обещанная им капсула (в нее надо переместиться, чтобы физически уцелеть) куда-то делась. А таинственный доктор, пригласивший всех в полет (в московской версии роль исполнил артист Владимир Еремин, и она пришлась ему как влитая), лишь молчит и грозит пальцем. В финале он скажет что-то про эпоху цифрозоя, когда людей не останется. А из-под сцены вылезет кальмар размером с мамонта. Что тут скажешь — знакомые чувства, смешанные лица.

Вся лента