Исследователь Human Rights Watch Сара Кайяли о возвращении сирийских беженцев домой

По мере сворачивания боевых действий в Сирии, на первый план выходят новые проблемы: возвращение беженцев, послевоенная реконструкция и восстановление прав на собственность. Казалось бы, не вопросы жизни и смерти, но именно они будет определять дальнейшую судьбу миллионов сирийцев. На данном этапе у Дамаска нет кредита доверия. Чтобы его призывы к беженцам возвращаться на родину звучали убедительно, необходимы конкретные действия. И у Москвы есть возможность оказать давление на Дамаск, чтобы снять все сомнения и опасения беженцев.

Россия предпринимает разносторонние усилия по привлечению европейских и других государств к процессу возвращения беженцев через финансирование послевоенной реконструкции. Дамаск, со своей стороны, зовет всех домой и принимает законодательство для обеспечения правового статуса поступающих на восстановление средств.

Только вот сирийские беженцы, с которыми я обсуждала ситуацию, считают, что принимаемые меры направлены вовсе не на их возвращение, а наоборот. Как заметил один из них:

«Мы живем с той реальностью, в которой власти уничтожили пытками и бомбами тысячи людей, не зная жалости и не отступая ни на шаг. Как мне теперь поверить, что тот же режим будет защищать мое имущество?»

Пожалуй, самым ярким примером того, как Дамаск пытается организовать процесс возвращения и реконструкции, служит принятый в апреле закон №10. Правительство подает его как рамочную основу для послевоенного восстановления, но на деле закон противоречит как сирийской конституции, так и международным нормам о правах человека, так как дает властям возможность изымать недвижимость без соблюдения процессуальных норм и без адекватной компенсации.

Перемещенные лица при этом чрезвычайно уязвимы. Подтвердить свои права дистанционно им непросто, тем более что во многих случаях документы на собственность утрачены. Законы, приводящие к несправедливому изъятию недвижимости, принимались и ранее, но для миллионов беженцев, которые теоретически были бы готовы вернуться, закон №10 стал воплощением всех проблем на этом пути.

Один беженец рассказал мне, что после принятия закона его мать решилась ехать в Сирию, боясь, что все имущество семьи отойдет государству: «Отец сначала отговаривал ее, говорил, что пусть все пропадает. Но она настояла на своем. В конце концов, если мы решим возвращаться, а там уже ничего нашего нет, то какой смысл? На что мы жить будем?» В итоге мать так и не смогла получить доступ к семейному жилью и имуществу.

Закон №10 вызывает вопросы и у мирового сообщества. В июле 40 государств обратились с соответствующим письмом к Совету Безопасности и генеральному секретарю ООН. В ноябре закон был скорректирован. Срок подтверждения имущественных прав был увеличен с 30 дней до года, появилась возможность обжаловать решения по имуществу в обычных судах. Это шаг в правильном направлении, но он не решает принципиальных проблем. В частности, люди по-прежнему должны подавать документы на подтверждение прав на недвижимость через спецслужбы, виновные во множестве нарушений. И даже подтвержденная недвижимость может быть изъята, если окажется в зоне реконструкции. По предыдущему опыту, выселяемые люди едва ли могут рассчитывать на справедливую компенсацию или альтернативное жилье, а выделяемой подтвержденным собственникам доли в новом проекте не хватает, чтобы после реконструкции «купить заново» сопоставимую недвижимость. Компенсация устанавливается сверху и обжалованию не подлежит.

Но само то, что в закон №10 были внесены поправки, показывает, что и Дамаск, и Москва прислушиваются к критике. Россия должна задействовать свои возможности влияния на сирийское правительство, чтобы снять все создаваемые законом №10 проблемы и гарантировать соблюдение имущественных прав при реализации любых проектов реконструкции.

В то же время закон №10 — это лишь одно из многих препятствий на пути к возвращению беженцев. Сирийские власти выборочно препятствуют возвращению населения в некоторые районы, которые считают оппозиционными, например, в Дарайю и Кабун. В других таких же районах происходит массовый снос частных домов без заблаговременного предупреждения и без компенсации. Людям просто некуда возвращаться.

Недавно я говорила с беженцем, у которого под предлогом реконструкции снесли три дома. «Они (власти) находят разные предлоги, чтобы сносить наши дома, а нас выселять. Лучше не становится. Все не так, как они пытаются представить. Жизнь не возвращается в нормальную колею. Восстановления нет. Инфраструктура не восстанавливается. Честно, после всего этого мы не можем и думать о возвращении, по крайней мере — при Асаде. Страдают и те, кто остался там»,— рассказал он.

Препятствием для возвращения беженцев по-прежнему остаются и продолжающиеся случаи задержания людей.

Многие беженцы и вынужденные переселенцы говорят, что ни в коем случае не вернутся, пока сохраняется риск ареста и пыток.

• В качестве одной из мер доверия российской стороне следовало бы предложить Дамаску освободить всех произвольно удерживаемых лиц и открыть официальные и неофициальные места содержания под стражей для независимых наблюдателей.
• Правительство должно обнародовать сведения о местонахождении пропавших без вести, проявив уважение к праву семей знать о судьбе своих близких. Причем сделать это так, чтобы безопасность семей не была под угрозой.
• Необходимо полностью открыть территорию Сирии, особенно районы, перешедшие под контроль правительства, для беспрепятственного доступа гуманитарных организаций.

Это обеспечит прозрачное распределение помощи в интересах всего населения. Пока же помощь превращается в инструмент достижения политических и экономических целей властей.

Если сирийские власти не пойдут на эти меры, беженцам и потенциальным донорам станет очевидно, что режим пытается использовать процесс возвращения и сопровождающую его финансовую помощь в собственных интересах, а не в интересах беженцев. В письме сирийского правительства Совету Безопасности ООН говорится, что власти будет обеспечивать своим гражданам «безопасность и условия для достойного существования», но последние семь лет свидетельствовали об обратном. На данном этапе у Дамаска нет кредита доверия. Чтобы его призывы к беженцам возвращаться на родину звучали убедительно, необходимы конкретные действия. И если российские власти всерьез настроены на содействие процессу возвращения беженцев, то им необходимо разбираться со всеми с этими проблемами.