Старые и новые военные травмы в фильмах «Кинотавра»

В Сочи продолжается фестиваль «Кинотавр». О первых картинах основной конкурсной программы рассказывает Юлия Шагельман.

Первой в конкурсе «Кинотавра» стала «Война Анны» Алексея Федорченко — неожиданная лента о войне и холокосте. Она выбивается и из традиции советского и российского кино, где тема истребления евреев всегда старательно и осторожно обходилась, и из западной, где примеры показа холокоста глазами ребенка существуют, но никогда еще об этом не говорилось с такой макабрически-сказочной и в то же время пронзительно правдивой интонацией.

Шестилетняя Анна (Марта Козлова) оказывается единственной выжившей в расстрельном рву, где погибла ее семья. На самом деле о возрасте и имени девочки можно узнать, соответственно, только из трейлера и названия фильма, а в его реальности она такая же безымянная и бессловесная жертва, как те, кто в этом рву остался. Место действия тоже не названо — это просто зона немецкой оккупации, о территориальной принадлежности которой можно догадаться по обрывкам украинской речи на заднем плане. Старички, вытащившие ребенка из ямы, снабжают его теплой одеждой, парой ботинок и за руку приводят в немецкую комендатуру — эта обыденность зла, поданная безыскусно и как бы мимоходом, с первых минут забрасывает зрителя в ту смертельно искаженную реальность, в которой он будет существовать вместе с героиней.

Сбежав от работника комендатуры из местных, девочка прячется в неработающем камине. Начинается история ее собственного маленького и глубоко личного Сопротивления, которое заключается в простом акте выживания, становящемся в предложенных условиях нечеловечески сложным. Днем Анна наблюдает за жизнью снаружи сквозь дырочку в разбитом зеркале над камином, становясь Алисой в жутком Зазеркалье. А ночью, когда здание бывшей школы покидают люди, выходит из укрытия, ищет воду и еду, заводит дружбу с кошкой, бродит по пустым классам, заполненным удивительными предметами, которые утаскивает в свое тесное жилище, обустраивая зазеркальный быт.

Слов в картине почти нет — сама Анна все время молчит и даже плачет только один раз, а многоязычная речь взрослых сливается в непонятный гул, в котором ухо иногда выхватывает знакомое русское, украинское или немецкое слово. Время течет по каким-то потусторонним законам, непонятно, проходит на экране неделя, месяц или год, есть ли надежда вырваться из этой страшной сказки, или она будет вечной.

Фильм весь состоит из запрещенных приемов: пресловутая слезинка ребенка или смерть животных бьют по нервам наотмашь, несмотря на внешне спокойную интонацию. Он заполнен метафорами и аллюзиями, отчего иногда кажется слишком уж умным и просчитанным. Но невероятная органичность маленькой исполнительницы главной роли, выполнившей задачу, которая не каждому взрослому по плечу, подробный и выпуклый вещественный мир, живая камера Алишера Хамидходжаева и честная история, написанная самим Федорченко вместе с Натальей Мещаниновой, выводят картину с территории искусства на территорию настоящей жизни, которая смотрит с экрана огромными глазищами маленькой девочки и заставляет верить, что чудо все-таки возможно.

Совсем иной взгляд на войну и человека внутри войны предлагает другой фильм конкурса — «Мира» Дениса Шабаева. Это мокьюментари с непрофессиональными актерами, рассказывающее историю словака Миры, то есть Мирослава (Мирослав Рогач), поехавшего в Донбасс сначала воевать, а потом неожиданно для самого себя увлекшегося восстановлением памятников советской эпохи — всех этих Лениных и шахтеров, застывших посреди безжизненного пространства символами несбывшихся надежд.

Мира — настоящий герой смутного времени, который, несмотря на свое говорящее имя, находится в состоянии перманентной войны и в поиске врага. Кто это будет — Евросоюз, Украина, скучные английские обыватели,— не так уж важно, главное то, что в мирной жизни такому человеку нет места, поэтому его тянет в горячие точки, а там, хоть он и пытается ухватиться за каменные и бетонные воплощения стабильности, продержавшейся семьдесят с лишним лет, эта иллюзия тоже рушится вместе с пустотелыми гипсовыми вождями.

Второй главный герой этого фильма — это сама «народная республика», где реальность так же искажена и перевернута, а индивидуальности стерты, как в мире «Войны Анны». Камера оператора-документалиста Ирины Шаталовой бесстрастно фиксирует разбитые стекла, полуразрушенные дома, остановившиеся заводы и шахты, а эхо бомбежек где-то за границей кадра озвучивает жизнь, в которой не осталось места для прошлого и будущего, есть только безнадежное муторное здесь и сейчас. И сам фильм, в котором авторская позиция намеренно выведена за скобки, кажется не столько художественным высказыванием, сколько свидетельским показанием.