в валютные войны изучает корреспондент отдела экономической политики Татьяна Едовина

Резкая девальвация юаня на прошлой неделе вновь подстегнула дискуссию о валютных войнах и о том, что "в китайской экономике все плохо", а ЦБ страны взялся за старый проверенный метод — ослабление нацвалюты для поддержки экспорта. Достаточно почитать комментарии к статьям про Китай последних дней, чтобы убедиться в массовости новой волны скепсиса относительно потенциала китайской экономики.

Отчасти опасения обоснованны — по последнему прогнозу МВФ темпы прироста ВВП в Китае могут замедлиться до 6% к 2017 году и 5% к 2020 году, причем в основном это будет происходить из-за сокращения инвестиций (профицит текущего счета уже сжался до 2,1% ВВП против 10% в 2007 году). Но более пугающими выглядят другие цифры — показатели долговой нагрузки и оттока капитала. С 2007 года задолженность корпоративного сектора выросла в полтора раза, превысив 150% ВВП, так же как и госдолг (включая долги регионов, висящие на балансах особых структур) — он теперь составляет около 57% ВВП. Помимо 2009 года, когда правительство боролось с кризисом, наиболее заметный рост долгов наблюдался с 2012 по начало 2014 года — в это же время, по оценке Банка международных расчетов, китайские компании привлекли за рубежом около $440 млрд. Тогда на рынке преобладало мнение, что юань недооценен и будет укрепляться. Этому способствовала и официальная смена экономических приоритетов — к более высокой доле потребления, а значит, более крепкому курсу. И ЦБ Китая оправдал эти ожидания: в реальном выражении курс укрепился примерно на 13% (МВФ в мае перестал считать юань недооцененным).

Однако за последний год ситуация изменилась: предстоящее повышение ставок ФРС США и укрепление доллара подстегнули опасения компаний КНР об удорожании обслуживания долгов, они стали гасить долларовые кредиты — обязательства перед крупными зарубежными банками, по данным БМР, сократились на $130 млрд с начала года. Рекордными стали и продажи резервов китайским ЦБ — минус на $137 млрд за последний год.

Рассматривать эту тенденцию как негативное явление как минимум рано. Большинство экспертов сходятся во мнении, что имеющегося объема резервов (около $3,7 трлн) вполне достаточно, их дальнейшее накопление лишь усилило бы дисбалансы в китайской экономике. В то же время рост вложений китайских компаний в зарубежные активы, как ожидается, в 2015 году впервые превысит приток иностранных инвестиций, и эту тенденцию (тот же проект "Нового Шелкового пути") в Пекине всячески поддерживают. Чего в Китае действительно опасаются — это обострения финансовых рисков и роста задолженности. Поэтому сценарий, при котором китайский ЦБ будет сдерживать ослабление юаня, спровоцированное новой либерализацией курсообразования, пока более вероятен.