В четверг в Московском международном Доме музыки — несмотря на попытку сорвать его — прошел концерт Андрея Макаревича. Виктор Лошак увидел в этом не столько музыкальное, сколько политическое событие.
Фото: Павел Кассин, Коммерсантъ / купить фото
Травля музыканта Андрея Макаревича, начатая после его концерта перед беженцами на Украине, совершенно беспрецедентна для последних 25 лет российской истории. Концерт Макаревича обсуждали Дума и телевидение. Основатель "Машины времени", естественно, попал во все списки "врагов", "пятой колонны", "друзей хунты"… Его концерты отменялись в Санкт-Петербурге, Казани, Самаре, Новосибирске, Томске… Любимому миллионами слушателей разных поколений певцу и композитору объясняли: интерес низкий, билеты не продаются. Макаревича довели до совсем уж истерического жеста — письма президенту с просьбой о защите.
Макаревич, конечно, идеалист. Когда-то для одной из песен он написал программную фразу: "Каждый, право, имеет право на то, что слева и то, что справа". Многие считают: опять настали времена, когда оказалось, что нет, права не имеет. И вообще, нужно сомкнуть идеологические шеренги и двигаться в указанном направлении.
Однако концерт в Доме музыки заставляет задуматься вот о чем: а кто те, кто запрещает? Создает списки, вносит в них музыкантов и писателей? Это явно не президент и вообще не очень большие начальники, потому что Домом музыки руководит Владимир Теодорович Спиваков, и ему, подозреваю, концерт никто не запрещал. Да и как вообще такие указания давать самому Спивакову? Значит, это мелкие пошлые инициаторы единственно правильной линии, люди, которые толком не знают, но пытаются угадать, за что их похвалят. За люмпенский музыкальный стандарт, лобовой патриотизм, наверное, могут и повысить. Но все они анонимны без лица — убивают талант, надев на голову черный чулок.
В нашей истории это уже было: клеймили и запрещали Пастернака, Зощенко с Ахматовой, Шнитке и Ростроповича, Бродского, Солженицына… Где эти гонители? История стерла их имена. А талантливые остались, потому что талант — ничто без свободы.