Минувшей ночью с космодрома Байконур успешно стартовала ракета-носитель «Протон-М» с разгонным блоком «Бриз-М» и телекоммуникационным спутником Astra-2E на борту. За первым после июльской аварии пуском вместе с руководителем Федерального космического агентства (Роскосмос) Владимиром Поповкиным и главой космического центра им. Хруничева Александром Селиверстовым наблюдал корреспондент "Ъ" ИВАН САФРОНОВ.
Фото: Пресс-служба Роскосмоса
Пуск ракеты со стартового комплекса 200-й площадки Байконура был осуществлен согласно расчетному времени — в 01:38 мск. К этому моменту на наблюдательном пункте собрались практически все лица, осуществлявшие подготовку к пуску. Владимир Поповкин и Александр Селиверстов прибыли на наблюдательный пункт приблизительно за 15 минут до старта — перед этим они не только пообщались с членами госкомиссии, но лично добрались до пускового комплекса.
На площадке чувствовалось напряжение, усиливавшееся по мере того, как диктор отсчитывал в обратном порядке время до старта. Оно было объяснимо: этот пуск был первым, после аварии «Протона» с тремя спутниками ГЛОНАСС в июле этого года. Тогда запущенная с 81-й площадки космодрома ракета упала в 2,5 км от наземного командного пункта. Первичные телеметрические данные показали, что уже на четвертой секунде полета ракеты начались отклонения по тангажу. На 12-й секунде они усилились настолько, что ракету завалило практически горизонтально, тогда же началась мощная закрутка по крену. А на 32-й секунде ракета рухнула на землю и последовал взрыв. Комиссия, расследовавшая причины аварии, пришла к выводу, что причиной этого стала неправильная установка датчиков угловой скорости.
Допустить повторение того сценария боялись даже мысленно. В тот момент, когда была озвучена минутная готовность к пуску, господин Поповкин стиснул двумя руками поручни, ограждавшие наблюдательный пункт. Смотря на его лицо, становилось понятно: если поручни были бы не металлические, а деревянные, то они, непременно, сломались. Господин Селиверстов просто смотрел на ракету. Сомнений в том, что они оба волновались, не было. Но они этого старались все же не показывать. От них в этот момент уже ничего не зависело. Как, впрочем, и от всех, кто был рядом с ними.
После включения первой ступени двигателя «Протона» стоявший рядом со мной сотрудник Центра эксплуатации космической и наземной инфраструктуры (в их ведении находится космодром Байконур) отвернулся, посмотрев на коллегу. Тот, в свою очередь, отворачиваться не стал: просто перекрестился.
Последующие 582 секунды, прошедшие с момента включения двигателя первой ступени и до окончания работы движков третьей, прошли в тишине: ее нарушал только лишь голос диктора, рассказывавшего об отделении ступеней и состоянии ракеты. Как только «Протон» скрылся в облаках, Владимир Поповкин и Александр Селиверстов ушли к мониторам, на которых показывалось детальное состояние бортовых систем ракеты.
После того, как орбитальный блок в составе разгонного блока «Бриз-М и космического аппарата Astra-2Е отделился от третьей ступени «Протона», наблюдавшие за полетом представители отрасли стали скромно поздравлять друг друга.
— А ты чего отвернулся-то? Прямо голову поджал! — с улыбкой спрашивал сотрудник Роскосмоса своего коллегу из центра им. Хруничева.
— Да никуда я не отворачивался, смотрел как есть! — отбивался он от претензий.
Пока этот недолгий спор продолжался, Владимир Поповкин вышел из помещения на воздух. Несмотря окружавшую его достаточно радостную атмосферу, он по-прежнему был крайне серьезен. «Поздравляю с удачным пуском»,— сказал я ему. Он, посмотрев несколько секунд на небо, молча кивнул.
Его можно было понять. До конца 2013 года состоится еще несколько пусков «Протонов». Не волноваться ему, в таком случае, было просто нельзя.