«Настало время для возрождения малых городов»

Предприниматель Александр Земченко, основавший в Санкт-Петербурге компанию по производству систем внутренней отделки стен и потолков VIOLET, решил перенести бизнес на свою малую родину в Мордовию. Возрождение экономики малых городов он считает смыслом своей жизни. О своей цели и трудностях на пути к ней Александр Земченко рассказал «Деньгам».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Почему вы назвали свое предприятие «Край Земли»? Что для вас означает край Земли?

— Я родился в деревне Безводное Ардатовского района Мордовии, куда наша семья переехала из Казахстана в 1988 году. Меня воспитывал дедушка, Александр Федорович. Помню, как летними вечерами мы пили чай на веранде, и он говорил: «Саша, я повидал мир, но понял, что край Земли — здесь». На мой вопрос, что это значит, он указал на горизонт: «Там, где земля касается неба». Эти слова запали в душу.

Позже я уехал, объездил множество городов и стран, основал в Петербурге компанию VIOLET, названную в честь дочери Виолетты. Мы производим системы отделки стен и потолков, поставляем их по России и в СНГ. Пять лет назад, после смерти деда, я вернулся в Мордовию. Решил восстановить родной дом и перенести сюда бизнес. Закрыл заводы в Петербурге, Новосибирске и Краснодаре, перевел производство в Ардатовский район. Выкупил заброшенные яблоневые сады, где в детстве собирал яблоки,— теперь у нас более 300 га садов и фабрика по производству сидра. Посадил виноградники — Мордовия стала 14-м регионом виноградарства в России в 2025 году, самым северным. Группу компаний назвал «Край Земли» в память о деде. Для меня это место — прекраснейший уголок этой земли.

— Кроме деревообрабатывающего завода, фабрики по производству сидра, яблоневых садов и виноградников, что еще есть в вашем «Краю Земли»?

— Совсем недавно, 15 июля, на реке Алатырь мы официально запустили первый теплоход и назвали его «Край Земли». До этого около года занимались обеспечением судоходности реки. Здесь очень помогла команда, мой энтузиазм и, конечно, поддержка главы Республики Мордовия Артема Алексеевича Здунова.

— Что для этого потребовалось — углубить и расчистить русло?

— Не только и не столько это. Для начала нужно было привезти теплоход, чтобы показать, что суда здесь есть. К тому же пришлось юридически оформить этот статус. За судоходность реки Мордовия должна платить в федеральный бюджет около 2,5 млн руб. ежегодно.

— Зачем вам теплоход и судоходная река?

— Мы решили развивать туризм в регионе. Чтобы дать людям возможность полюбоваться красотами Мордовии, привезли первый в республике теплоход. Теперь он проводит по три-четыре экскурсии в день всю неделю, кроме понедельника. Катает детей, им это очень нравится.

— Дорого обошелся теплоход?

— Нет, что-то около 5–6 млн руб. Но еще столько же стоило привезти его из Москвы — он 27 метров в длину и 5 метров в ширину. Понадобились специальные трейлеры. Пришлось разработать целую экспедицию. Для понимания: когда теплоход шел по трассе М-12, под некоторыми мостами приходилось полностью спускать шины и двигаться со скоростью 3 сантиметра в минуту, чтобы не повредить диски и сам теплоход.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Кроме теплохода, как еще развиваете туризм?

— У нас есть сидрерия, где проводятся дегустации сидра, открывается кафе «На краю Земли», с террасы которого видны сады и виноградники. В планах — строительство гостиницы на 50 номеров и гостевых домов в деревенском стиле.

— Почему после школы вы переехали в Петербург и занялись производством систем отделки?

— Не все так сразу было. В Санкт-Петербурге я поступил в медицинский, подрабатывал барменом. В 2007 году ушел с третьего курса. Собрал команду, занялись бизнесом — ремонтом офисов. Конкуренция была высокой. Мы придумали акцию — «ремонт за выходные». Но идея не сработала: из-за технических ограничений не успевала высыхать штукатурка, краска.

В какой-то момент я бросил ремонт, устроился барменом на океанский лайнер и отправился в кругосветное путешествие на 12 месяцев. За это время объездил много стран, увидел много нового. В Майами подсмотрел необычную технологию обработки материалов, благодаря которой, вернувшись в Петербург, создал свою систему внутренней отделки стен и потолков VIOLET. Назвал ее в честь дочери Виолетты. Если в двух словах, это система сухого строительства: не нужно шпаклевать и красить стены. Берем листовой материал — гипсокартон или кремнит — и облицовываем его шпоном, пластиком, фотопечатью по требованиям и вкусу заказчика. Затем готовые системы крепим на стены, потолки или фасады зданий.

— Это дешевле традиционного ремонта?

— Примерно на 30% дешевле и в три-пять раз быстрее традиционных методов.

В Санкт-Петербурге за мной закрепилось прозвище «продавец времени», потому что наша технология ускоряет строительство.

На старте наши материалы могут быть дороже, но в классическом варианте нужно платить за работу разных мастеров.

Сначала приходят отделочники, ставят каркас, потом штукатурят — нужно время, чтобы штукатурка высохла. Затем работают маляры, нанося несколько слоев краски. Это занимает несколько дней. А день недостроенного объекта может стоить миллионы или даже десятки миллионов рублей. Установка готовых систем позволяет трем мастерам качественно отделать офис на 100 квадратных метров всего за два дня. К примеру, сейчас мы готовим фасад Школы искусств Мордовии, где будут изображены ноты гимна Российской Федерации. Среди наших работ — отделка Мастерской управления «Сенеж» и башен «Ростеха» в Москве, отделений банков, офисов, школ, больниц по всей России — от Курильских островов до Калининграда. До СВО мы поставляли продукцию в Европу — в Австрию, Швецию, Швейцарию, Норвегию, Германию.

Большая конкуренция была за рубежом?

Основными конкурентами были поляки. После санкций мы свернули экспорт и сосредоточились на России и СНГ, оформляя школы, больницы, спортзалы, офисы. Недавно разработали антибактериальные панели, которые предотвращают распространение плесени и бактерий. Уверены, эта технология найдет спрос не только в России, но и за рубежом.

— Насколько я понимаю, до переезда в Мордовию у вас, кроме Санкт-Петербурга, были заводы еще в двух городах?

— Да, изначально модель бизнеса строилась на том, чтобы быть ближе к клиенту — материалы и готовый продукт весят немало, поэтому доставка стоила дорого. Завод в Санкт-Петербурге выполнял заказы для Европы, севера и центра европейской части России. Предприятие в Новосибирске обслуживало Сибирь, а Краснодар — юг страны, где проживает около 18–20% населения России. В каждом регионе были свои производственные нюансы: свой культурный код, свое отношение к работе, свои особенности оплаты труда.

Когда я решил вернуться в Мордовию, понял, что лучше оптимизировать производство, сконцентрировав его в одном месте, и субсидировать доставку. Мордовия очень удачно расположена: до Москвы по трассе М-12 — пять часов езды, до Санкт-Петербурга — около 1,5 тыс. км, примерно столько же до Краснодара, до Новосибирска — около 3 тыс. км. С точки зрения логистики мы находимся в центре путей поставок. С учетом перспектив строительства новых транспортных артерий ситуация с логистикой в будущем станет еще лучше.

— Трудно ли было решать кадровые вопросы при переезде?

— На каждом предприятии в трех городах работало от 50 до 80 человек. На двух предприятиях в Ардатове теперь трудится более 150 человек. Из старой команды осталось не более 2%. Процесс перевода производства был болезненным, особенно первый год, когда у местных жителей не было доверия и понимания, зачем мы здесь. Не было готовых специалистов — пришлось обучать на месте. К тому же у нас не было средств, чтобы привлекать сотрудников сверхвысокими зарплатами. Хорошие специалисты, как правило, уже были устроены — многие ездили работать в Москву вахтовым методом. Нам нужно было создать систему, которая обеспечивала бы доверие к предприятию и была удобной и выгодной для работников.

Первое, что мы сделали,— установили оклады на уровне столицы региона: не ниже 40–45 тыс. руб. в месяц. Но главное — мы гарантировали выплату зарплаты точно в срок, день в день, в отличие от многих местных предпринимателей. О нас заговорили, появилось доверие.

Год назад мы пересмотрели подход к организации работы. Я начал анализировать, что нужно людям, которые у нас работают, и как сделать так, чтобы производство работало максимально эффективно, а станки не простаивали. Ведь каждый станок — это машина по зарабатыванию денег: если он стоит, ты теряешь прибыль. Изучив запросы сотрудников и опыт коллег, мы перевели производство с пятидневки на трехдневку: три дня работаешь, три — отдыхаешь. Человек, живущий в малом городе, обычно имеет свое хозяйство — дом, огород. Ему нужно заниматься семьей, детьми, отдыхать. Мы дали такую возможность. В результате завод работает семь дней в неделю круглый год, и люди довольны.

— Во сколько обошелся перевод производства? Удалось ли его окупить?

— Перевод производства обошелся в 150–200 млн руб. К сегодняшнему дню мы его окупили. Но прибыль мы реинвестировали в производство: купили новые станки, модернизировали линии, отремонтировали новое здание.

— Помещения для завода арендовали или строили сами?

— Нет, мы все выкупили. Первые цеха VIOLET два года располагались в бывшем овощехранилище. В прошлом году выкупили здание бывшей фабрики — теперь там около 12 тыс. квадратных метров цехов. Мы решили изучить историю этого места. Оказалось, что в 1820 году туда приехал немец и организовал производство дубового паркета и строительной отделки. В 1927 году там действовал кооператив по производству мебели и отделочных материалов. И вот в 2024 году компания VIOLET въехала в новый офис… Думаю, это судьба. Мы оказались в исторически намоленном месте. Так и должно было случиться. Нам эту историю продолжать.

— Зачем вам понадобились яблоки и виноград?

— Люблю яблоки и виноград. Если серьезно, дело не только в бизнесе. Для себя я называю это «эффектом хранителя маяка». Когда дедушка ушел, на следующий день я решил, что не могу оставить эту землю. Мне кажется, что в России настало время для возрождения малых городов. Перевод VIOLET в Мордовию был первым шагом на этом пути. Именно для этого создана группа компаний «Край Земли», частью которой является VIOLET. Затем мы выкупили сады, начали производить сидр, посадили виноградники. Верхушкой этой экосистемы должно стать развитие туризма, чтобы привлекать людей в этот край. Мы организовали музыкальный фестиваль «Край Земли», который посетило более 7 тыс. человек. 19 июля провели первый Drum’n’Bass фестиваль Open Air, собрав около 4 тыс. человек на пирсе, а на теплоходе разместили гримерки для артистов и диджеев. Второй Open Air фестиваль «Край Земли» организовали в садах около сидрерии. Задумали его как семейный — с играми для детей и бесплатной сахарной ватой в неограниченном количестве. 5 сентября 2025 года пройдет джазовый фестиваль.

Полагаете, что возвращение бизнеса в регионы и возрождение малых городов станет трендом?

Можно продолжать сидеть в Москве, наслаждаться столичной жизнью, но у такой стратегии нет будущего. Потенциал развития страны — в регионах и глубинке. Даже на примере маленького Ардатова можно увидеть, что в глубинке можно развивать промышленность, сельское хозяйство, туризм и многое другое. Это уже тренд, который становится все более очевидным: крупные компании одна за другой объявляют о переезде из Москвы в другие города, появляются проекты строительства новых малых городов, таких как Доброград, куда люди переезжают за лучшим качеством жизни. На фоне постоянных разговоров о нехватке кадров глубинка и малые города выглядят как решение проблемы. Здесь живут люди, готовые работать на своей земле — главное, дать им навыки и достойные условия работы. Я уверен, что в таких проектах, как наш, найдут себя ветераны, которые вернутся с СВО. Группа компаний «Край Земли» продолжит развивать производство, туризм и инфраструктуру в Мордовии, чтобы регион стал примером для других малых городов России.

Михаил Малыхин