 |
ФОТО: ИТАР-ТАСС  Декабрь 2002 года. Владимир Путин подарил Михаилу Касьянову лыжи |
"Какого премьера?"
Об отставке Михаила Касьянова я узнал в милиции — наконец-то собрался получить новый паспорт. Флегматичный майор неторопливо перебирал бумаги, когда у меня зазвонил мобильный. Извинившись, я быстро взял трубку. "Поздравляю! — услышал я голос кремлевского знакомого.— Твоего Касьянова сняли!" "Почему моего!?" — возмутился я, не сразу осознав суть происходящего. Но через мгновение включился: "Опять слухи!" "Не веришь? — обиделся знакомый.— Включи в 16 часов ящик, увидишь выступление президента. А твой Касьянов потому, что ты четыре года в подробностях описывал чуть ли не каждый его шаг". "Ну и что? — разочарованно протянул я (позвонил бы на день раньше).— Касьянов уже седьмой премьер в моей практике, которого я провожаю в отставку".
Тем не менее кремлевский источник меня до конца не убедил. Зачем президенту за три недели до выборов снимать премьера, когда последний автоматически уйдет в отставку сразу после инаугурации? Неужели трудно подождать два месяца? Я перезвонил в секретариат Касьянова, но там еще ничего не знали, хотя и сказали, что по неизвестным причинам премьер неожиданно отменил встречу с лидерами "Единой России".
Мое расследование прервал майор: "Так вы будете подписывать или нет?" Подмахнув не глядя какую-то бумагу, я поспешно извинился: "Тут премьера снимают!" "Какого премьера?" — как-то бесцветно уточнил майор. "Касьянова!" — доложил я с чувством причастности к значительному событию. Майор, покосившись на портрет президента в форме подводника, флегматично заметил: "Не он первый, не он последний. А очередь создавать все равно не надо".
Из отделения я поехал в Белый дом. В машине по радио услышал официальное сообщение об отставке Касьянова. Обсуждая, на мой взгляд, первополосную новость с политически подкованным таксистом, я задумался, почему политикой в нашей стране помимо участников процесса и журналистов интересуются только они? Вот уходил в отставку Сергей Кириенко. Пошел попрощаться вместе с Борисом Немцовым с митингующими не один месяц рядом с Белым домом шахтерами. И что? Почти никакой реакции от рабочего класса. Так, приняли от бывших руководителей бутылку "Столичной" и лениво помахали касками. А ведь пришли-то чуть ли не свергать правительство.
Когда я наконец добрался до Белого дома, Михаил Касьянов уже прощался со своим секретариатом.
"Можно давать эту новость в эфир?"
 |
ФОТО: ИТАР-ТАСС Февраль 2004 года. Михаил Касьянов навострил лыжи, подаренные президентом |
В конце октября, когда случилась отставка Александра Волошина, терпение Михаила Касьянова лопнуло. В пятницу 31 октября он по фельдъегерской связи отправил президенту прошение об отставке и уехал на дачу. На регулярное субботнее совещание в Кремле, на которое кроме президента и премьера приходят силовые министры, Касьянов не поехал. Но Путин опять не захотел расставаться с премьером. Он задержал начало совещания на два часа и вызвал Касьянова с дачи. Премьеру было приказано более не надоедать просьбами об увольнении, а терпеливо ждать решения президента.
Михаил Касьянов понял это приказание в том смысле, что до конца апреля, когда в день инаугурации президента правительство по Конституции должно сложить свои полномочия, можно не беспокоиться. Тем более что и сразу после окончания зимних каникул Касьянову велели ждать по крайней мере до 14 марта, хотя президент при этом загадочно намекнул на какие-то неправильные его действия по делу ЮКОСа.
И вдруг на тебе: отставка за три недели до выборов. При этом, как утверждал мой кремлевский источник, заклятый заместитель Касьянова Алексей Кудрин узнал об отставке начальника значительно раньше его самого. Более того, президент якобы сразу же пообещал вице-премьеру повышение.
Впрочем, для Виктора Черномырдина его отставка 23 марта 1998 года вообще оказалась почти личной трагедией. Судя по его поведению незадолго до увольнения, "политический тяжеловес" совершенно не замечал тревожных сигналов, исходящих из Кремля. Наоборот, настойчиво усугублял свое положение. Ему мало было конфиденциальной встречи во время визита в Вашингтон с бывшим вице-президентом США Альбертом Гором, на которой, по неофициальной информации, обсуждались их президентские перспективы (чего Борис Ельцин никак не мог простить второму человеку в стране). За месяц до отставки прорабатывалась даже идея о еженедельных телевыступлениях главы правительства.
В результате, когда 21 марта 1998 года (это была суббота) Виктор Черномырдин ехал по вызову в Горки на дачу к Борису Ельцину, то был уверен, что будет докладывать о выплате зарплат. А президент объявил ему об отставке с понедельника. Хотя к аппаратному непостоянству "царя" бывший премьер должен был быть готов. Ему не нужно было забывать, как он стал премьером. В декабре 1992 года Борис Ельцин сдал левым нардепам Егора Гайдара, и. о. премьера с июня 1992 года, согласившись на Черномырдина, предложенного съездом. Правда, Гайдара трудно было чем-то удивить. Рассказывают, что свою отставку он встретил, как и подобает агностику, невозмутимо.
С Сергеем Кириенко спустя пять месяцев поступили помягче. Но тоже не без неожиданного аппаратного хода. В субботу, 22 августа 1998 года он узнал от самого Бориса Ельцина, что просьба об отставке (одобрив 16 августа решение о девальвации и дефолте, тогдашний премьер фактически подписал себе приговор) будет удовлетворена. Но было неизвестно, когда точно — в воскресенье, 23 августа, или в понедельник 24-го.
На всякий случай Кириенко появился в Белом доме утром выходного дня. Провел даже совещание по погашению банковских долгов. В кабинете кроме него практически постоянно находились Борис Немцов, Виктор Христенко и ближайшие сотрудники аппарата. Ждали звонка из Кремля. Не дождались. Позвонили не из Кремля, а с НТВ: "Пресс-служба президента сообщила, что премьер уволен. Можно давать эту новость в эфир?" Кириенко сказал, что можно. И только после этого его вызвали в Кремль. Но пробыл Кириенко там недолго, быстро вернувшись в Белый дом.
Отставка Евгения Примакова живо напоминала советские фильмы о разведчиках. Бывший директор СВР был близок к провалу по меньшей мере два месяца. 11 мая 1999 года, когда наконец его решили отправить в отставку, ситуация также менялась чуть ли не ежечасно. Еще в 18.00 Борис Ельцин не был готов окончательно расстаться с Евгением Примаковым. Тогдашний первый замглавы кремлевской администрации Олег Сысуев совершенно искренне уверял и журналистов, и сотрудников Примакова, что отставка не состоится по крайней мере до рассмотрения в Думе вопроса об импичменте Бориса Ельцина (импичмент провалился 17 мая). Однако около полуночи Александр Волошин уговорил Бориса Ельцина рискнуть. До 10 утра 12 мая об увольнении Евгения Примакова знали только сам первый президент, глава президентской администрации, дочь Татьяна и будущий зять Валентин Юмашев. Олег Сысуев в знак протеста против келейности при принятии этого решения в тот же день подал в отставку.
С Сергеем Степашиным вышло еще смешнее. В четверг, 5 августа 1999 года он вроде бы уговорил Ельцина отказаться от отставки правительства и на следующий день, довольный вырванной победой, отправился в рабочее плавание по Волге. В воскресенье, 8 августа в Казани он узнал, что с понедельника он уже не премьер.
"Хорошо, что деньги есть, пригодятся"
Интересно, но почему-то никто не может толком рассказать, как уходил Егор Гайдар. Впрочем, после того как побывал в его кабинете в Институте проблем переходного периода, я все понял. Обстановка более чем аскетическая. По-видимому, когда он уходил со Старой площади (там до 1994 года располагалось правительство), то не взял с собой даже портфеля.
Щедрый, хлебосольный Виктор Черномырдин — полная противоположность Гайдару. Он любил получать (впрочем, как и дарить) подарки. Их в Белом доме за пять с лишним лет его премьерства накопилось на целый областной музей. В марте 1998 года пришлось потратить два дня, чтобы все вывезти.
Сергея Кириенко трудно назвать аскетом, но он, как и Михаил Касьянов, все личные вещи и подарки хранит дома. Касьянову понадобилось часа два, чтобы собрать два портфеля (один их которых был подарен ему два года назад издательским домом "Коммерсантъ"). У Кириенко же вообще был только один портфель, в который он и переложил собранные со стола бумаги. Потом открыл верхний ящик стола, где обнаружился пухлый бумажник, пролежавший там без движения месяца три. "Хорошо, что деньги есть, пригодятся",— обрадовался отставник, и спрятал бумажник все в тот же портфель. На этом сборы закончились. Сколько было портфелей у Евгения Примакова, осталось неизвестным.
"До конца заседания вы недосчитаетесь троих!"
Борис Ельцин никогда не ездил в Белый дом, чтобы объяснить премьерам и министрам, за что он их увольняет. Отставников вызывали в Кремль. Впрочем, один раз — 26 февраля 1998 года — президент Ельцин специально приехал на расширенное заседание правительства Черномырдина, чтобы лично объявить об увольнении ряда проштрафившихся министров: "Еще до конца заседания вы недосчитаетесь трех членов кабинета!"
Александр Починок, тогдашний глава Госналогслужбы, нервно засмеялся и обещал у всех присутствующих проверить 1 апреля налоговые счета. Михаил Фрадков (МВЭС) поспешил взять на себя обязательство на 5% увеличить внешнеторговый оборот. Такая реакция никого не удивила: накануне заседания в Белом доме прогнозировали, что господ Починка и Фрадкова точно уволят за срыв сбора налогов и таможенных пошлин (меньше оборот — меньше денег в казне). Ельцину хотелось не просто подвести итоги 1997 года, но и публично "назвать поименно" виноватых в плохой работе. Но отставок в тот день не случилось: Борис Ельцин, прослушав часовой доклад Виктора Черномырдина и получасовое выступление Минтимера Шаймиева, закашлялся, выпил стакан чаю и срочно отбыл из Белого дома.
Через три дня уволили совсем других министров: транспорта Николая Цаха, образования Владимира Кинелева, атомной энергетики Виктора Михайлова, а также вице-премьера по СНГ Валерия Серова. Но в Белый дом объявлять их отставку президент Ельцин приезжать не стал. Зачем? Все равно через три недели вообще всех министров и премьера уволили. И без всякого публичного действа.
Владимир Путин решил поломать ельцинский механизм отставок. В полдень прошлого вторника он в кремлевском кабинете сообщил Михаилу Касьянову о его отставке без свидетелей. В среду Владимир Путин приехал в Белый дом, где сначала поговорил с Михаилом Касьяновым и Виктором Христенко в своем белодомовском кабинете. Затем выступил уже перед всеми и. о. министров. Но сделал это президент скорее не для того, чтобы подсластить пилюлю бывшему премьеру, а для того, чтобы покрепче закрутить интригу вокруг нового правительства.
"Не за удачу, а за госдачу!"
Есть еще один важный аспект отставки. Это проводы. Виктора Черномырдина провожали в политическое небытие почти три недели. Начали в день отставки, 23 марта 1998 года, а закончили в день его 60-летнего юбилея 9 апреля. Два дня ему несли цветы. Сотрудницы плакали, что им больше не придется работать с таким видным государственным деятелем. Сотрудники помогали паковать вещи. На первой части юбилея, который праздновался в бывшей штаб-квартире уже исчезнувшей черномырдинской партии "Наш дом — Россия", собралось более 300 гостей — представители крупного бизнеса, влиятельные чиновники и руководители СМИ. Подарили следующее: арбалет от Сергея Кириенко, палаш от Виктора Третьякова, кинжал от Игоря Шабдурасулова, дуэльные пистолеты от неизвестного почитателя и мотоциклетный шлем от Анатолия Лысенко. Продолжился юбилей в правительственном доме приемов на Воробьевых горах. Туда приехал сам Борис Ельцин. Он вручил отставному юбиляру орден "За заслуги перед Отечеством II степени". Пили "не за удачу, а за госдачу", которую и оставили Виктору Черномырдину.
Так хорошо больше никого не провожали. У Сергея Кириенко через неделю после проводов госдачу отобрали, Евгения Примакова отправили в больницу — правда, швейцарскую. Сергея Степашина вообще не провожали: он просто скромно попрощался с сотрудниками. А Владимир Путин, уходя с премьерского поста, и не прощался, потому что стал президентом и многих сотрудников забрал с собой в Кремль.
Михаил Касьянов обошелся и без тостов, и без цветов, и без ордена. Тем более что некруглый юбилей (45 лет) у него был год с лишним назад — 8 декабря 2002 года. Путин тогда еще лыжи премьеру подарил. Никто и не догадался, что это был намек.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ