Известие о том, что Абель Феррара снимет фильм о Пьере Паоло Пазолини, пришедшее примерно полтора года назад, было сенсационным и обещало чудо. Однако ожидание фильма, считает Михаил Трофименков, было гораздо более волнующим, чем его просмотр
Соприкосновение двух этих имен вызывало предчувствие и предвкушение некоего откровения. А что еще могло возникнуть из заочного диалога двух великих богоборцев-богоискателей. Пазолини — католика, коммуниста и педераста, автора самой смиренной и бунтарской экранизации Евангелия, страшно убитого на пляже Остии 2 ноября 1975 года то ли снятым им продажным мальчишкой, то ли близкими к власти фашистами, заманившими поэта в похабную западню. И Феррары — нью-йоркского визионера, падшим копам которого в кокаиново-сексуальном угаре являлся распятый Иисус. Кто, если не Феррара, мог пережить на экране последний день Пазолини? Как было не поверить ему, когда он изрекал: "Я знаю, кто убил Пазолини", даже если бы он прибавил, что обрел это знание на спиритическом сеансе.
Ни фига-то он не знает.
На новость о съемках фильма писать отклик было гораздо интереснее, чем на сам фильм. Ну да: Уиллем Дэфо — идеальный Пазолини, Мария ди Медейруш с сигаретой в предлинном мундштуке и ярких тряпках — вылитая Лаура Бетти, муза и, кажется, единственная женщина Пазолини. Да, трогательно: старика Эдуардо Де Филиппо, великого драматурга, сыграл состарившийся Нинетто Даволи, актер большинства фильмов Пазолини. Перед гибелью режиссер выбрал Де Филиппо и Даволи на главные роли в "Порно-Тео-Колоссаль", сказке о волхве, ведомом кометой через новые Содом и Гоморру. Еще трогательнее, что рядом с Даволи, играющим Де Филиппо, на экране — 35-летний Риккардо Скамарчо в роли 27-летнего Даволи.
Несостоявшееся "Порно", кусочек которого Феррара реконструировал, остается прекрасным мифом. Как ни жестоко это прозвучит, лучше бы и "Пазолини" остался таким же мифом.
От Феррары меньше всего ждешь чудес гримерного ремесла и трогательной игры масок. Нам демонов давай, демонов. Так-то на экране есть все, чего ждешь. Но это "все" — из области антуража трагедии, а не самой трагедии. Статуя Диоскура, застывшая перед многоквартирным домом еще фашистской кройки,— чистый де Кирико. Идиллический семейный и дружеский круг Пазолини, квартира образцового интеллектуала, из которой он отправляется, надев черные очки, выглядывать пацанов на панели, обочинах и помойках. Отголоски "свинцовых времен" на итальянских улицах. Вот, говорит хозяин траттории, давеча за углом двух мальчишек убили; один был фашист, а другой — так, мимо проходил.
Не избавиться от подлой мысли, что Феррара прошел курс режиссерской дезинтоксикации. Или не режиссерской, а банальной
Можно предложить несколько версий, почему встреча Феррары с Пазолини породила не "пляску смерти", не "Евангелие от Пьера Паоло", а просто (шла бы речь о другом режиссере, и вопросов бы никаких не возникло, и версий бы не потребовалось) фильм "Пазолини".
Может быть, пиетет Феррары перед Пазолини не позволил ему зайти слишком далеко. Но какой может быть пиетет перед астральным братом, получавшим удовольствие, как он сказал в одном из последних интервью, когда ему плюют в лицо незнакомые прохожие.
Не избавиться от подлой мысли, что Феррара прошел курс режиссерской дезинтоксикации. Или — такое, бывает, тоже влечет печальные творческие последствия — дезинтоксикации не режиссерской, а банальной.
Наконец — и это самая гуманная версия — Феррара попытался опровергнуть, но только подтвердил лукавую закономерность. Кажется, еще никогда никто из режиссеров не сумел конгениально передать на экране, простите за пошлость, внутренний мир художника. Даже если этот художник конгениален режиссеру. Есть гениальный "Ван Гог" (1991) Мориса Пиала, но он гениален именно потому, что творчество вынесено за скобки: просто ходит по экрану такой странный человечек по имени Ван Гог. Есть анилиновые пляски Кена Расселла на гробах Чайковского и Малера. Так для Расселла, что они, что Рудольф Валентино были на одно лицо: все — художники эпохи поп-арта.
Но, как правило, демонам или ангелам, составляющим свиты разных художников, друг с другом не ужиться. У Пазолини — одни астральные дружки, у Феррары — другие. Феррара, реконструируя эпизоды из сценария "Порно" или романа "Нефть", героически угодил в тот же капкан, что и, скажем, Вим Вендерс и Стивен Содерберг, пытавшиеся воплотить фантазии Хэммета и Кафки. Темное бормотание Пазолини в предсмертных интервью о "всеобщем желании убивать" понятно лишь самому Пазолини.
Дружба, даже астральная,— дружбой, а ангелы и демоны — всегда врозь.
Программа "Кино, которого здесь не было"
Расписание на www.moscowfilmfestival.ru
Игорь Гулин о самом интересном во внеконкурсных программах ММКФ
Андрей Плахов о конкурсной программе ММКФ
Михаил Трофименков о программе «Вокруг Фассбиндера»
Анна Толстова о «Медиа форуме» на ММКФ