Слушатели Академии «КоммерсантЪ» на экскурсии в редакцию «Новой газеты» пытались выяснить, насколько сложный имидж издания соответствует реальности сегодня.
Классики теории групповой идентичности в качестве одного из главных инструментов формирования групповой самоидентификации называли музей. В «Новой газете» музей встречает прямо на входе, поэтому понимаешь, что за корпоративной идентичностью тут следят. Здесь не только своё пространство, но и время – на часах стрелки неторопливо проплывают над годами секретарства Михаила Горбачева.
Под часами в уютном конференц-зале шесть портретов в траурном обрамлении, и беседа с заместителем главного редактора Виталием Ярошевским и руководителем пресс-службы Надеждой Прусенковой почти сама собой начинается с темы журналистских расследований и их последствий. Ответ краткий, но исчерпывающий: «Расследование – наш фирменный знак. Мы не можем отказаться от него из-за наших погибших коллег».
Если бы не шесть погибших журналистов, то «Новая», в общем и целом, обычная газета: пишет, расследует, вызывает общественный резонанс, судится – просто все вокруг отвыкли от того, что газета именно этим и должна заниматься.
Тема про суды поднимается сразу же, и никакой реакции, кроме рабочей не вызывает: «Лучше уж суды, чем…» - рука плавно движется по направлению к углу, который сложно назвать красным. К тому же суды лишь половина беды: «Мы находимся меж двух огней: с одной стороны судебные иски, с другой - равнодушие общества».
Ярошевский спокойно объясняет про линии защиты от судебных исков: журналист – редактор – юрист – главред – независимый эксперт. Да, уже имея предупреждение от Роскомнадзора в текущем году, самоцензуру приходится включать и «Новой», просто здесь она называется по-другому. «Это вопрос гигиены – у газеты есть позиция, и она её придерживается», - Ярошевский немного изменяет своему спокойствию после вопроса об отсутствии на страницах газеты словосочетаний с отчеством Гельевич: «Я не хочу видеть высказывания Дугина в газете. Мы работаем в правовом поле – и не печатаем материалы, разжигающие межнациональную рознь, к которой призывает Дугин». Впрочем, здесь придерживаются мнения, что «если будет сигнал на ликвидации, то предупреждения Роскомнадзора будут».
Когда речь заходит про экономику, тон становится немного оптимистичнее. Впрочем, и здесь не обходится без подтекстов. «Мы пытаемся выживать на рынке по условиям рынка, но реклама у нас вопрос политический, а не экономический», - констатирует Надежда. Впрочем, рекламодатели пока есть, и, несмотря на общие тенденции, тиражи «Новая» пока не теряет, а общая аудитория, по словам спикеров, доходит до 1 миллиона. К ним добавляется 10 млн просмотров сайта - действительно «всё не так плохо».
Беседа снова уходит в политику, и Ярошевский отбивается от упреков в однобокости: «Устал подписывать запросы чиновника – мы бы с радостью их печатали, если бы они хотели высказываться». Впрочем, и так очевидно, что у трех властей мало поводов любить четвертую, даже в делегитимизированном состоянии. Особенно у законодательной, поскольку Виталий Семенович несколько меланхолично, но уверенно обещает лично скормить деньги за джинсу от лидера одной либеральной-демократической партии тому, кто эту джинсу разместит в «Новой». В оправдание потенциальных окормлений Надежда сразу же напоминает про «репутационный момент» и то, что «мы никому не принадлежим».
Это «никто» приобретает более конкретные черты, после фразы: «Акционирование было вынужденной мерой, и Лебедев нас реально спас», хотя 51% акций и принадлежит сотрудникам компании. Ярошевский на всякий случай уточняет, что у несбывшегося мэра Сочи есть, по сути, одно право – рубрика «Письмо акционера в редакцию».
"Кошмарить" власть, в связи с потенциальными экономическими трудностями, тут не пытаются, и честно говорят, что правило Дмитрия Медведева об обязательном ответе в недельный срок на запрос СМИ работает: «Такого, чтобы не отвечают вообще, сейчас нет». Казус с врагом латвийских шпрот, игнорирующим СМИ уже декаду, вспоминается как шутка.
Главный же вопрос встречи: «Почему мы до сих пор еще живы», — Ярошевский задает сам себе, но в ответе не уверен, поэтому подает его под видом мотивации следующей генерации «Новой»: «хорошая школа и не стыдно работать». Надежда в это время аккуратно убирает под рукав марлевую донорскую повязку – в редакции сдавали кровь для отца одной из сотрудниц. Конечно, не уникальный журналистский коллектив – нормальный, но сегодня и он выглядит уникально, почти как секта, просто потому что коллектив. Может быть, в этом залог «потрясающей выживаемости газеты», а может быть в том, что она действительно является необходимостью для России, как было сказано в Дании на вручении очередной профессиональной награды. Одним она нужна как пример хаоса лихих 90-х, другим, как символ нормальности на фоне "игр престолов". Однако и тем, и другим, видимо, еще нужна такая обычная газета в такое необычное время.