АЛЕКСАНДРА МАРИНИНА: «ПРЕСТУПНИКОВ Я ОПИСЫВАЮ ОСОБЕННО ЛЮБОВНО»

Культура

Александра Маринина:

«ПРЕСТУПНИКОВ Я ОПИСЫВАЮ ОСОБЕННО ЛЮБОВНО»

Запад есть Запад, Восток есть Восток. На Западе преступниками становятся, бунтуя против плавного течения законопослушной жизни. У нас социальным уродом может считаться разве что тот, кто вдруг решился бы не нарушать никаких законов... Кому сколько достанется беззакония — то и будет первоначальное накопление.

Может, и такой всемирно известный жанр, как детектив, в нашей стране воспринимается не так, как там, где читают, чтобы развеяться от беспросветной скуки и предопределенности? У нас кино-книжные ужасы воспринимаются, кажется, с прежней партийной прямотой, как «руководство к действию», как крик последней моды жить, а не как условность искусства. Поэтому и сводка новостей даст фору любому бестселлеру.

У кого же и спросить обо всем этом как не у двойного специалиста, совмещающего службу в милиции с успешным авторством в детективном жанре?.. Александра МАРИНИНА (псевдоним!) — становится у нас все более популярным автором детективов. Суммарный тираж ее произведений превысил за два последних года три миллиона экземпляров. Она же — подполковник милиции. Она же — кандидат юридических наук. Она же — автор семнадцати книг о следователе Насте Каменской. Она же — ... Ну ладно, хватит.

— Кстати, какая тема вашей диссертации?
— Она была посвящена личности рецидивистов, совершивших насилие над человеком. Убийства, изнасилования, тяжкие телесные повреждения, насилие, сопряженное с корыстными преступлениями.

— Вы и сейчас этим занимаетесь?
— Нет, после 88-го года я перестала заниматься преступниками, мне просто надоело. Переключилась на анализ и прогнозирование преступности.

— Надоели маньяки?
— В колониях никаких маньяков нет, все гораздо прозаичнее. Был, кстати, случай, когда меня пригласили на телепередачу «Мое кино». Олейников, естественно, книг моих не читал и тоже стал говорить о моей диссертации, решив, что она про маньяков. До эфира мы час пили кофе, и я старалась его разубедить в этом. Я думала, мы поговорим о моих текстах, о героинях, о криминале, о киноверсиях детективов, о чем-то интересном для зрителя. Но в эфире он опять начал про диссертацию, и из часовой записи оставили как раз 15 минут именно этого бреда.

— А ваша милицейская работа связана с вашим писательством?
— Нет. Реальных уголовных дел в основе моих книг нету. Если вы когда-нибудь видели реальное уголовное дело, вы знаете, что читать его скука смертная. Недаром адвокаты берут так дорого за свою работу. Написано дело от руки. Если оно многоэпизодное или групповое, то это еще муторнее. Конкретных дел я не описываю.

— Так, может, вы «лакируете действительность», наделяя хаос логикой? В ваших книгах читателя привлекает именно логика ваших героинь, расследующих преступления.
— Нет, жизнь действительно логична. Кроме этого, в ней бывают такие фантастические виражи и завороты, которые нормальному автору и в голову не придет использовать. Ну кто даст одну фамилию четырем крупнейшим представителям правоохранительной структуры?

— Автор китайского детектива.
— А у нас люди с одной фамилией руководят МВД России, Москвы, Московской области, а один еще и замминистра юстиции. Кто поверит автору, который даст им одну фамилию — Куликов?

— Так что вы отказываетесь подражать реальности?
— Мои сюжеты, как правило, не связаны с сегодняшней конъюнктурой. Мне не надо читать газеты, чтобы выяснять, кто из правительства берет взятки или куда делись «партийные деньги». Я начинаю писать книгу, когда у меня в голове всплывает идея психологического конфликта, который мне интересен. А уж вокруг какого трупа будет вертеться эта история — решается гораздо проще.

— Ваш детектив вырастает из психологического конфликта, а потом?
— То, что я пишу — это полицейская история. Я никогда не пишу, например, про частных сыщиков.

— Почему?
— Такой жанр. Я не пишу с точки зрения преступника. Я не сопереживаю людям, попавшим в криминальную ситуацию по собственной жадности или глупости и не знающим, как из нее вырваться. Мне интересны люди, ведущие расследование преступлений. В этом случае возможны три варианта. Вариант первый — частные сыщики. Вариант второй — друзья потерпевшего, родственники, журналисты, ведущие расследование. И вариант третий — правоохранительные структуры.

— Последние вам ближе по роду деятельности?
— Да, я немножко знаю, как они работают. Работать им намного труднее, чем вольным пташкам, над которыми нет ни начальства, ни инструкций — куда хотят поедут, что хотят сделают, где хотят поставят «жучок», и все узнают. Ну узнали, и что дальше? Пойти набить морду обидчику? Тот же самый «жучок» — это незаконное доказательство. Для меня важно, чтобы сработала хоть какая-то система государственного правосудия. Над работниками милиции, прокуратуры и суда висит такая масса должностных инструкций и законов, что самое интересное — как вывернуться и найти нужную информацию, чтобы все-таки загнать преступника в угол. Вот где нужна сверхлогика.

— А взгляд «изнутри преступника» вам неинтересен?
— Для меня детектив — это возможность для человека солидаризироваться с силами добра. Сопереживать именно им, вместе с ними раскрывать тайну и радоваться, что хотя бы толика зла в мире побеждена. С другой стороны, детектив дает возможность понять, что в мире нет абсолютно черного и белого. У меня нет абсолютно плохих преступников и совершенно хороших героев. В каждом человеке намешано все вместе. Убийца ужасен для своих жертв, для их близких, для правоохранительной системы. А для женщины, которая его любит, для матери, которая его вырастила, для друзей — он, конечно, самый лучший. Кому-то помог, кого-то выручил, для кого-то самый надежный друг.

— То есть преступник для вас не просто мишень для стрельбы?
— Нет, преступников я описываю особенно любовно. Не умаляя того, что они нарушают закон или лишают человека жизни — что никому, и государству, в том числе, нельзя делать. Но я показываю, что это нормальные люди, способные в другое время на обычные поступки, на помощь, любовь, сочувствие. Обычные люди среди нас.

— В ваших книгах это часто люди того же круга, что и потерпевшие от них. Самые страшные для человека люди — близкие ему?
— Бывает так, бывает иначе. Сейчас я сдала в издательство роман «Мужские игры». Там основной персонаж — наемный убийца, профессионал с едва ли не 30-летним стажем. Ему 48 лет, он на «заказах» с 20 лет. Профессионал. При этом он инженер на автозаводе, закончил технический вуз, всю жизнь работает в конструкторском бюро, хороший дисциплинированный специалист, никаких загулов, никаких больничных.

— Человек вне подозрений — лучший преступник?
— Конечно. Настоящий киллер может быть только таким, а не той туфтой, о которой пишут в газетах. Абсолютно социализированный человек с безупречной репутацией, на которого никогда не падет подозрение. Прописан там, где живет, работает там, где прописан, с идеальными документами. Когда получает «заказ» на убийство, ему, конечно, разрешат на работе отлежаться пару дней с насморком или с подвернутой ногой.

— А где же «романтика» выхода за грань закона?
— Киллер, живущий на нелегальном положении, по липовым документам, нигде не работающий, снимающий хаты под чужими именами — он недолговечен. Выполнит два-три заказа и вынужден менять место. В любой момент может попасть в облаву, где у всех поголовно милиция проверяет документы. Человека отлавливают, делают запрос по месту прописки, по месту рождения. Он внутри системы, охотящейся за ним.

— Вы долгое время прогнозировали развитие преступности и способов борьбы с ней. Что произошло с ними за последние годы?
— Я не скажу ничего нового по сравнению с тем, что везде пишут. Конечно, криминальная ситуация изменилась. Так же, как и структура преступности, как и способ совершения преступлений. Соответственно поменялись и действия правоохранительных органов. Вы когда-нибудь видели во времена «застоя» спецназовцев или танки в городе, или омоновцев с автоматами? Да никогда. Я работала в милиции, но я и слова-то такого «спецназ» не слышала. Кроме дубинок и пластиковых щитов, появились и новые знания. При этом еще и тяжелая внутренняя ситуация, когда зарплата низкая, и людей с хорошими мозгами переманивают в частные службы безопасности. Все это известно.

— В ваших книгах преступник, сыщик, жертва погружены в одну и ту же общую для всех обыденную жизнь...
— Конечно. У всех есть личные переживания, страдания, какие-то любовные истории, проблемы в семье, проблемы со здоровьем, с деньгами, с ремонтом и так далее. Люди живут одинаково.

— И из этого обыденного варева вдруг и проклевывается преступление?
— В моих книгах — да. Я могу рассказать про следующий роман. Уже и название есть — «Я умер вчера», и психологическая подоплека. Мне просто пока мозгов не хватает занимательно выстроить до конца сюжет. Центральным персонажем будет человек, которому стало известно, что на него «выписан контракт», его «заказали», и в любую минуту могут убить. Он не обращается в правоохранительные органы, потому что «контракт» на него выписала его жена, которую он безумно любит и совершенно не хочет сдавать милиции. Он по натуре не борец, не пытается нанести удар первым, опустил руки, продолжает жить с этой женщиной, ходить на работу, возвращаться домой. Существовать, каждую минуту ожидая смерти. Из-за того, что перспектива завтрашнего дня для него перестает существовать, он совершенно иначе начинает видеть окружающее: семью, друзей, работу. У него раскрываются глаза на жизнь. Вот о чем я хочу написать. А вокруг какого трупа это будет происходить — дело десятое.

Подробности

Писать детективы Александра Маринина (настоящее имя — Марина Алексеева) начала случайно. Летом 1991 года коллега, защитивший диссертацию по наркотикам, предложил ей совместно написать научно-популярную книгу для издательства «Юридическая литература». Научные работы ей так надоели, что соавторы написали на ту же тему детектив. Вроде того, что антиалкогольная кампания 1985 года была задумана в интересах наркомафии, чтобы спровоцировать распространение наркотиков в нашей стране. Авторы слепили книжку за 19 дней, однако за это время случился путч, развалилось издательство и вообще, как сказал Горбачев, «это была уже другая страна». Детектив напечатал через год журнал «Милиция». Потрясенная этим фактом, Александра Маринина написала в отпуске уже собственную книгу со своим постоянным героем, сотрудницей милиции Настей Каменской. Потом следующую — «Игра на чужом поле». В журнале «Милиция» ее по-прежнему одобряли и охотно печатали. Только в конце 1994 года к ней почти одновременно обратились из издательств «Локид» и «ЭКСМО» с предложением печатать ее детективы отдельными книжками. С весны 1995 года, когда были напечатаны первые две книги, и по сей день вышло уже 40 изданий почти двух десятков ее произведений. Отдельные тиражи настолько быстро допечатываются и расхватываются читателями, что цифра общего тиража может у опытного юриста, каковым является автор, вызвать подозрение и даже служить темой ее новых книг. Так роман «Стилист» построен на допущении, что некое издательство процветает, делая левые тиражи бестселлеров и тем самым уводя их из-под налогообложения.

Самой Александры Марининой тиражи особенно не касаются: потиражные она не получает, ограничиваясь гонорарами за сданные рукописи. Богатым человеком себя не считает. Более того, продолжает работать заместителем начальника отдела в Московском юридическом институте МВД России, так как пенсию не выслужила, а ставить свою жизнь в зависимость от писательской популярности опасается: «А вдруг появится какой-нибудь новый яркий автор и меня тут же забудут». Вообще большие деньги ей сейчас не нужны, поскольку, по ее словам, ей негде и некогда их тратить. В светских мероприятиях участия не принимает. На работу добирается общественным транспортом с двумя пересадками в часы пик (полтора часа в одну сторону). Заодно в это время наблюдает своих читателей, поглощенных ее книгами. На работу, как и ее героиня, встает «со слезами» и по будильнику в половине седьмого утра, домой возвращается в половине девятого вечера. На работе сидит от и до. Если опаздывает, пишет объяснительные записки. Когда милиция переходит на «усиленный режим», проводит на службе и выходные дни. В итоге вынуждена писать свои книги везде, где только можно. По дороге на работу обдумывает следующий эпизод. На работе и дома записывает текст в компьютер. После написания, вычитки и сверки предыдущей книги, в этот же день начинает следующую. Александра Маринина умудрилась написать два романа в течение 45 рабочих дней каждый, не беря ни отпуска, ни больничных.

Живет вместе с мамой и бабушкой. Первый раз вышла замуж еще во время учебы на юридическом факультете МГУ. Муж был москвич, но учился в школе милиции в Омске, и для того чтобы видеться друг с другом, супруги были вынуждены подрабатывать. Он — грузчиком на мясокомбинате, она переводами с английского. В юности писала, как и многие, стихи о любви и девичьи любовные романы, которые тут же спускала в мусоропровод, будучи автором стеснительным, а человеком скрытным и самоуглубленным. К писательству не возвращалась вплоть до первой повести о наркотиках. Детективы любила и читала всю жизнь. Любимые писатели Жорж Сименон и братья Вайнеры. Детективную тайну ни в коем случае не раскрывает на последней странице, потому что ее собственная мама, прочитав начало ее детективов, тут же норовит заглянуть в конец, чтобы узнать чем все там кончилось. Верхом своей служебной карьеры считает звание полковника, так как, по ее словам, «женщин-генералов в милиции просто не бывает». Несмотря на то, что в подчинении у нее находятся 30 человек, считает себя плохим организатором и никаким администратором. Склонна к индивидуальным действиям как на службе, так и в творчестве.

Фото А. Джуса