75 лет со дня рождения Марии Каллас
Неизвестно, откуда, из какой культуры взялась эта рожденная в Америке гречанка, но на языке бельканто она говорила о том же, что и современная ей литература и кино. Благодаря Марии Каллас романтическая опера-отточенто стала частью модернизма XX века, а имена Беллини и Доницетти встали рядом с именами Сартра и Ануя. Но и всем известным операм Верди и Пуччини она создала новые стандарты исполнения. Сложившись из драматического инстинкта, магнетизма, воли и интеллекта, искусство Каллас стало значить больше, чем предполагает слово "совершенство".
Дебютировав в начале 40-х в Афинской опере, Сесилия София Анна Мария Калогеропулос, которую сегодня мы знаем как Марию Каллас, вскоре завоевала славу, которая пришлась главным образом на 50-е годы. Как и большинство певиц, вначале Каллас была женщиной дородных форм, и есть легенда про солитера, запущенного ею в себя, дабы привести свою фигуру в соответствие с образами своих героинь. Ее голос был по природе неровен — но недостатки переходных нот она научилась обращать в достоинство.
С лирическими героинями Верди соседствовали исполинская Турандот и пылкая Тоска Пуччини: в сцене убийства Скарпиа, что сохранилась на кинопленке, Каллас переигрывает любую драматическую актрису. Эталоны по сей день — ее "Норма" и "Пуритане" Беллини, "Лючия" и "Анна Болейн" Доницетти. "Весталка" и "Травиата", поставленные для нее Лукино Висконти, стали эпохой в театре. Каллас воскресила оперы, давно забытые миром, в том числе титаническую "Медею" Керубини. Много позже, в 1969 году, она сыграла эту же роль (уже безо всякой связи с оперой) в фильме Пьера Паоло Пазолини.
Неудачные перемены в личной жизни (роман с миллионером Онасисом) совпали с первыми признаками заката: в 1958 году она не допевает до конца "Норму" в Риме, тогда же с ней порывает "Метрополитен-опера". Мучительные попытки восстановить голос продолжаются до начала 70-х, когда следует хорошо подготовленное "триумфальное возвращение", недолго продлившее ее славу уже в качестве звезды оперных шоу — при выходе Каллас зал вставал и хлопал минут десять, вовсе не требуя скорейшего пения.
Искусство Каллас перевернуло оперу навсегда: теперь уже никому не приходит в голову видеть в ней отжившее условное искусство. Нам повезло и в том, что лучшие годы Каллас пришлись на эпоху радио и грамзаписи, которая к тому времени научилась производить не только хрипатые ролики с популярными ариями. Искусство Каллас осталось в веках, и тут есть чем гордиться компании EMI. Но и пиратские записи, часто сделанные со сцены, запечатлели не менее дивную Каллас в оперных "буднях".
ПЕТР Ъ-ПОСПЕЛОВ