К концу августа светские персоны, так сказать, высшей лиги столичного бомонда, окончательно утомились и разъехались по вояжам, водам, круизам, массажам. Впрочем, площадка, разумеется, не осталась пустовать, и бомонд следующего эшелона поспешил занять ее под свои незамысловатые игры. Так в издательстве "Красная площадь" прошла презентация новой "Азбуки" для детей младшего школьного возраста; в Литературном институте обмывали премию мэрии, полученную его ректором Сергеем Есиным; Центр современного искусства на Якиманке отметил в "Галерее Гельмана" собственный четырехлетний юбилей акцией "Пятилетку в четыре года"; а в небольшом особнячке на Олимпийском проспекте бывший главный киносценарист бывшего СССР Олег Осетинский устроил небольшую вечеринку с прослушиванием подопечного ему дуэта под широким названием "Театр двух фортепьяно" — для узкого круга заинтересованных лиц.
Красочная эта "Азбука", что ни говори, подоспела вовремя — вчера ведь началась самая короткая (взгляните на календарь) в этом году школьная неделя, а былой букварь, вы понимаете, безнадежно устарел. Составил новую "Азбуку" писатель Александр Лаврин, не раз поражавший литературную общественность широтой творческого диапазона — то порадует художественными стихами, то напугает документальными "Хрониками Харона". Теперь вот — "Азбука", где с каждой буквой, как и положено, соотнесено несколько слов, одно из которых задает тему короткого детского стиха. Листаешь ее — и дивишься, как все-таки меняются времена: еще недавно на букву "б", скажем, изображался банальный дефицитный банан, теперь же на "б", разумеется, — банк, причем слово это — ключевое для раздела, ибо иллюстрировано стихотворением дидактического содержания, рекомендующим, где первоклассникам следует хранить деньги. Что-то в таком духе:
У чулка дыра на пятке,
Совсем иное дело в банке.
Пикантность в том, что в дни выхода "Азбуки" у банков России как раз и обнаружилась "дыра", и денежек они вкладчикам не давали.
Но в этом изобретательные составители, конечно же, неповинны. Тем более, что спонсорами издания выступили полтора десятка коммерческих структур, среди которых банк "Империал", компания "ЛУКойл", "ЛогоВАЗ" и даже страховое общество "РОСНО". Так что кто платит, тот и заказывает стишата. И стоит лишь еще раз подивиться, как заботятся ведущие коммерческие структуры о воспитании в правильном духе растущего поколения. Это вам не внеидеологическая "мама мыла раму", которую допускали в буквари недальновидные большевики: домылась...
Праздник в "Красной площади" был устроен на широкую ногу — банкет да и только. Были представители спонсоров — не самые протокольные, конечно, но все-таки на уровне по крайней мере секретарей-референтов. Из профессионалов, любителей дидактической словесности, прибыли поэт и драматург Виктор Коркия, писатели Игорь Тарасевич и — не поверите — Александр Кабаков собственной персоной, уж не раз клявшийся нам, что больше он, ославленный как лев бомонда номер один по результатам прошлого светского сезона, на презентации ни ногой. И то сказать — мэтр, закончивший недавно новый роман "Последний герой" и не бравший законного отпуска в родных "Московских новостях" с одна тысяча девятьсот девяносто второго года, устал. И собрался, как сообщил по секрету, в Крым,— имени места не назовем, чтобы не искушать поклонников,— окунуться в черноморские струи.
Г-н Кабаков покинул собрание подозрительно рано, когда желающим в фойе перед основным залом для банкета предлагали для разминки лишь чай "Липтон" (чаеразвесочная фирма тоже оказалась в числе попечителей новой "Азбуки"), гроздья белого столового винограда да клюквенную "Финляндию". У нас закралось подозрение, уж не отправился ли завтрашний отпускник окончательно подрывать без того расшатанное работой здоровье к лауреату премии имени г-на Лужкова Сергею Есину в Литературный институт, по-прежнему носящий имя классика социалистического реализма,— прямиком на Тверской бульвар?
Но нет, г-на Кабакова здесь среди гостей не оказалось. В здешнем банкете приняли участие преимущественно сотрудники г-на Есина, причем отсутствовали такие зубры преподавания изящной словесности, как Евгений Рейн (поэзия) или Сергей Иванов (детская литература). Зато был ведущий телепередачи "Графоман" Александр Шаталов, присматривавший, наверное, среди выпускников литературного ВУЗа будущих профессионалов беллетристического пера, своих потенциальных клиентов.
Немного подкрепившись в гостях у писателя Есина, небольшая компания под водительством знаменитого галериста-концептуалиста Марата Гельмана отправилась на Якиманку. Здесь ее поджидали еще два литератора (создается впечатление, что писатели у нас, в отличии от людей других вольных профессий, вовсе не отдыхают), а именно Дмитрий Александрович Пригов и Генрих Сапгир (последний предъявил свою новую книгу тоже для детей, тоже к первому сентября, тоже в стихах — "Смеянцы"), а позже подтянулись Татьяна Щербина и Алексей Парщиков.
Едва хозяева выставили гостям несколько коньяка, как со стороны Яузы возникла еще одна компания; прибывшие заявили, что они только что совершили акцию похорон концептуализма путем символического утопления гроба последнего в водах реки; красочно это обрисовав, пришедшие налегли на вполне реальный коньяк, но концептуалистского происхождения. Что было расценено непьющим классиком отечественного концептуализма Приговым как вполне концептуальный акт, хоть и совершенный с особым цинизмом, чего никогда не бывало в те далекие времена, когда отечественный концептуализм был чист, свеж, романтичен. Самым суровым его произведением тех лет, помнится, был экспонат, представляющий собой прямоугольный лист железа. Подпись гласила: "Железный занавес"...
И вот подошло время десерта в нашей скромной, несколько вегетарианской сегодня ввиду мертвого сезона светской хронике. Конечно, мы не можем воспроизвести словами чарующее звучание двух роялей, за которыми в четыре руки управляются две очаровательные близняшки, сестры Светлана и Вероника Айнагуловы. Тут же их руководитель и режиссер неувядающий Олег Осетинский, живая легенда музыкальной педагогики, специалист по производству девочек-вундеркиндов, которым нынче аплодирует мир. Дело происходит в уютном особнячке, где в гостиной собралось несколько менеджеров, импрессарио и музыкальных критиков из разных стран. Теплый вечер, окна открыты, звук двух роялей перекрывает шум каких-то механизмов, ворочающих асфальт на Самотеке. "Моцарт в их исполнении живой, как цветущее дерево, подвижный, как ртуть, непредсказуемый, как ветер", — как писал один из критиков по поводу игры очаровательных сестер. И мы бы, возможно подписались под этими строками, когда б были меломанами.
Официанта на этот раз для раута нанимать не стали. Сам педагог на правах хозяина вечера, пока его ученицы музицировали, предлагал желающим ледяное пиво "Бавария" в зеленых пузатых бутылочках.
Но и Моцарт кончается, и "Бавария". Мы прощаемся с мэтром под уже слегка пожелтевшей липой, как сказал бы на нашем месте романист редкого нынче реалистического письма. Речь — о творческих планах г-на Осетинского. Быть может, он опять вернется в кино, уже в качестве режиссера. Одна проблема — прочесть роман, который придется экранизировать. Чужих романов он терпеть не может. "Помню,— говорит он,— когда Кулиш ставил 'Циолковского', музыку к фильму должен был писать один композитор, которого все считали гением". ("И он действительно был гений",— замечает Осетинский, и эта оценка из его уст в третьем лице звучит совершенно невероятно.)
Так вот, Осетинский попросил его прочитать стодвадцатистраничный сценарий. Композитор решительно отказался: скажите о чем это двумя словами? После долгих препирательств автор сценария вдруг выпалил: "О чем, о чем — есть Бог!" "Вот видите,— сказал музыкант,— ровно два слова. И больше ничего не нужно".
Мы не видели фильма, но говорят, музыка — это действительно самое гениальное, что было в этой картине. Может, действительно есть?
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН