Главная военная прокуратура начала изучение фактов отказа российских военных от исполнения приказов при проведении военной операции в Чечне. Тем временем в других московских кабинетах вступает в решающую фазу дискуссия о путях реформирования армии. Комментарий спецкора Ъ ИЛЬЯ Ъ-БУЛАВИНОВА.
По словам представителей военной прокуратуры, пока никто к уголовной ответственности не привлечен. Впрочем, громких процессов по делам многозвездных генералов вряд ли стоит ожидать. Высокие чины не саботировали приказы, а лишь выступали против использования армии или отказывались возглавить операцию. Поэтому гнев Фемиды в первую очередь, видимо, будет направлен против офицеров тактического звена управления — тех, кто либо воевал "не так", либо отказывался это делать. Впрочем, и здесь массовые репрессии маловероятны: и без того раздраженная армия (в том числе по адресу высшего политического и военного руководства) может возмутиться.
Реформа же системы управления армией с каждым днем становится все неизбежней. Как стало известно Ъ, предложенная аппаратом Совета безопасности структура взаимодействия силовых структур предполагает вывод Генштаба из состава Минобороны и переподчинение его президенту. Формально — через СБ. Министром при этом станет человек штатский c сугубо политическими, экономическими и административными функциями. На Генштаб же, в кризисов или боевых действий, будут возложены функции координации действий МО, контрразведки, погранвойск, МВД, МинЧС и ФАПСИ. Ранее предполагалось, что схема "гражданский министр — штаб" должна быть апробирована на погранвойсках (погоны должен был снять их главком Андрей Николаев). Но сегодня (возможно, на время) от такого эксперимента отказались.
Между тем эти планы вызвали отрицательную реакцию военных. И не только сотрудников ущемляемого планируемой реформой МО, но и в Генштабе, статус которого повышался бы. Опасения эти понятны: сосредоточение всей полноты военной власти в руках президента реально приведет к тому, что ее захватит его окружение — и без того институт, становящийся неким загадочным колоссом российской политики. Армейские генералы от такой перспективы не в восторге. Другой нюанс — получивший в свое ведение всю полноту военной власти и не подконтрольный "своему" министру Генштаб может и не согласиться с отводимой ему ролью проводника кремлевских задумок, тем более что многие из них вызывают недовольство генералитета — в том числе и своей некомпетентностью. И тогда Генштаб со временем может вообще выйти из-под всякого контроля, начав играть свою игру. Учитывая, что военным свойственны скорее консервативные пристрастия, чем либеральные и новаторские, о последствиях таких пертурбаций остается лишь гадать. Впрочем, сомнительна эффективность подобных преобразований и для армии в целом. Денег нет, а потому перестройка верхушки армии мало что даст сама по себе: без денег бессмысленно вести речь и о "профессионализации" армии через контрактную службу, и о закупках современных видов вооружений, средств связи.
По информации, полученной Ъ из компетентных источников, в руководстве МО преобладает иной взгляд на реформу управления. Предлагается сохранить подчиненность начальника Генштаба министру, оставив за последним, кроме административных и экономических вопросов, органы управления (в том числе Генштаб) и кадры. Реформированию же и сокращению в первую очередь должны быть подвергнуты главкоматы видов вооруженных сил, излишняя самостоятельность которых мешает проведению единой общеармейской политики, а также система прохождения военной службы офицерами. Предлагается изменить статус военных, которые занимаются сугубо административными делами, и поднять престиж (в том числе по должностной и социальной линии) войсковых офицеров.
О кадрах. Начальник Генштаба генерал-полковник Михаил Колесников пользуется уважением и у профессиональных военных, и в Кремле, хотя никогда не был там настолько "своим", как Павел Грачев. Колесников мог бы устроить основные заинтересованные стороны. Но, по информации Ъ, он тоже против вывода Генштаба из-под контроля министра. Разделяя идею о придании ГШ функций координатора "силовиков" в кризисных ситуациях, он предлагает сохранить начальника Генштаба в подчинении министра (при повышении его статуса — введении в СБ, предоставлении права личного доклада президенту).
Возможно, именно неприятие Колесниковым идеи "суверенизации" ГШ побудило "реформаторов" заинтересоваться его личностью — президенту сейчас пытаются объяснить, что в Генштабе "царят протекционизм и некомпетентность", а имя генерала начинают увязывать с делом о передаче оружия Дудаеву. Возможно, именно устранение Колесникова (хотя и не он один в руководстве МО против отделения Генштаба) сможет серьезно повлиять на решение о реорганизации МО.
Перестановки грядут и на других уровнях. Генералов — противников ввода войск в Чечню, очевидно, все же смесят. Но если отставки, например, замминистра Георгия Кондратьева или первого замглавкома сухопутных войск Эдуарда Воробьева воспримутся армией терпимо, то другой зам — Валерий Миронов — может объединить вокруг себя офицеров и генералов, возмущенных действиями политиков, по их мнению, снова "подставляющих" армию. Миронов — один из наиболее авторитетных генералов, имя которого формально не связано с политикой. Он долгое время курировал кадровые вопросы в Минобороны, и отставка может лишь повысить его авторитет.
На освобождающиеся должности, очевидно, призовут "кадры с мест". Высоко оцениваются шансы командующего Приволжским военным округом Анатолия Сергеева. 54-летний генерал с неброской внешностью прославился тем, что в период противостояния Татарстана с Москвой без шума вывез из республики тяжелое вооружение, предотвратив возможное развитие событий по чеченскому сценарию. После этого стихли требования Казани оставлять местных призывников служить в республике. Сергеев — из "афганцев", Герой Советского Союза. Другой возможный выдвиженец — командующий Дальневосточным военным округом Виктор Чичеватов, проявивший профессионализм в руководстве одним из наиболее "тяжелых" округов при относительной молодости (50 лет).
Так или иначе, ясно, что армия уже ступила на путь преобразований. Пока дискуссии не вышли за рамки "подковерной борьбы", и главное сегодня в том, кто возглавит реформу и в чьих в конечном счете интересах она пойдет.