Проведенные вчера (по данным МИД России) испытания новой ракеты-перехватчика стали своего рода выражением отношения США к событиям, происходящим в России. Эти испытания имеют не только политический, но и чисто военный аспект. Они подтверждают тот факт, что США продолжают работы по созданию глобальной системы защиты от ограниченных ракетно-ядерных ударов (GPALS). А это значит, что время пересмотра договора по ПРО от 1972 года неуклонно приближается. Ситуацию анализирует спецкорреспондент Ъ АЛЕКСАНДР Ъ-КОРЕЦКИЙ.
Прежде всего, примечательно время проведения испытаний. Как известно, подобные шаги (а ими могут быть и проводимые в "научных целях" ядерные взрывы, и крупномасштабные маневры вооруженных сил) не делаются вне общего контекста отношений великих держав между собой. Чеченская война, выявившая в том числе немало уязвимых мест в управлении армией, системе согласования действий силовых структур, а также в отношениях Центр — субъекты Федерации, вряд ли способствует укреплению в США мнения о надежности контроля за российским ракетно-ядерным потенциалом. Демонстрация же по ТВ вице-премьером Николаем Егоровым всему миру карт и фотографий с пусковыми установками баллистических ракет, "находящихся в руках дудаевских бандформирований" (лишь сутки спустя было сообщено, что сами ракеты демонтированы), могла оказаться чреватой самыми непредсказуемыми последствиями. Не говоря уже о потрясшей мир фразе Егорова: "Мы выясняем, что там может находиться". Получается, что спустя почти месяц после начала войны вице-премьер, директор ФСК и несколько десятков высших чинов российского генералитета сделали вид, что они слыхом не слыхивали, есть ли на территории Чечни ядерное оружие. Если они тем самым хотели напугать кого-то, то трюк вполне удался.
О президенте как о хозяине "красной кнопки" речь вообще не идет — он "официально уверен", что Грозный не бомбят с 23 декабря. Если президент тоже блефует, то его действия опять-таки становятся лишним аргументом в руках тех, кто считает, что в России уже наступил полный бардак, в том числе и с контролем за ядерным оружием. До последнего времени США исходили из того, что ракетно-ядерный потенциал России находится под контролем (правда, не исключены перебои в подаче электроэнергии, как осенью под Москвой), а возможность случайного или несанкционированного его применения, хоть и реальна, но маловероятна. Несмотря на то, что глубокий смысл этой формулы остается сегодня неизменным, ее внутренние акценты меняются прямо на глазах. И это, понятное дело, Москве очень не нравится.
Что же касается чисто военного аспекта испытаний, то он вполне вписывается в объявленную еще Джорджем Бушем в январе 1991 года концепцию создания системы глобальной защиты США от ограниченных ударов GPALS (Global Protection Against Limited Strikes). Взяв за основу концепцию СОИ, Пентагон разработал самую дорогостоящую со времен Манхэттенского проекта программу. Ее целью стало создание к 2005 году такой системы ПРО, которая смогла бы со 100-процентной гарантией защитить территорию Америки и театров военных действий, на которых размещены передовые группировки ее сил, от случайного или несанкционированного нападения полка баллистических ракет (100 боеголовок) или одной атомной подлодки с ядерными ракетами (200 боеголовок).
Вчерашние испытания, названные российским МИД "чрезвычайно несвоевременным шагом", вряд ли способны существенно изменить отношения между Москвой и Вашингтоном. Даже несмотря на то, что сам тон "оценки" и стилистика выражений сильно напоминают год эдак 80-й, если не 62-й. Непросвещенный слушатель может даже решить, что испытания самим фактом своего проведения уже нанесли непоправимый урон безопасности Отечества. Однако все не так просто. Дело в том, что при разработке договора по ПРО от 1972 года объективно невозможно было учесть тот уровень развития ракетной техники, которого она достигла спустя всего 10 лет. Уже в начале 80-х возможности тактических систем ПРО достигли того уровня, который до этого был доступен лишь системам стратегическим. Разграничительную линию между ними сегодня провести крайне сложно, а некоторые эксперты считают, что это вообще невозможно. Более того, именно в начале 80-х на вооружение российской армии поступила новейшая система С-300 (сегодня имеет варианты -ПС, -ПТ, -ПТ-1, -ПМ и ПМУ-1). Последняя ее модификация — С300 ПМУ-1, по мнению ряда экспертов, обладает и тактическими и стратегическими возможностями — может поражать баллистические ракеты на конечном участке их траектории. Ничего подобного в США сегодня нет (широко разрекламированный Patriot уступает С-300 ПМУ-1 почти по всем параметрам). И они без лишнего шума бросились догонять. Их ракета-перехватчик (по мнению экспертов, испытывался новый вариант многоцелевой ракеты THAAD дальнего действия) — своего рода ответ на "русский вызов".
Впрочем, даже если это и не так, сегодня уже практически не вызывает сомнения скорая постановка вопроса (вероятно, по инициативе США, тем более что они давно на это намекают, а сама проблема уже обсуждается на уровне экспертов обеих стран) о пересмотре ограничений, установленных договором по ПРО. Насколько известно Ъ, неизбежность этого осознают и в Москве, но хотели бы пойти на пересмотр ПРО от 1972 года при более благоприятных для себя условиях. Подтверждается это и тем, что еще в январе 1992 года, выступая в СБ ООН, Борис Ельцин высказал готовность России к совместной работе с США над Глобальной Системой Защиты (русский аналог GPALS). Ответа пришлось ждать три года, и он явно не пришелся по вкусу.