В Метрополитен-опера в Нью-Йорке состоялась премьера оперы Д. Д. Шостаковича "Леди Макбет Мценского уезда" в постановке Грэма Вика (Graham Vick). На самой престижной оперной сцене Америки, которая считается оплотом традиций, поставлен весьма экстравагантный спектакль. Критики в сомнениях, отношение публики — заинтересованное и почти восторженное. Заглавную партию исполнила Мария Эвинг, за дирижерский пульт был приглашен Джеймс Конлон.
Одна из выдающихся опер нашего столетия поставлена в Метрополитен впервые, и впервые эта великая и незыблемая в своих традициях сцена увидела столь авангардистский спектакль. Для публики неожиданностью оказалось все — хотя бы количество и разнообразие сцен плотской любви, которые происходят не только в постели, но и на кухне и даже в сетке, привязанной к грузоподъемнику. Мускулистые мужчины под душем, как будто окончившие школу бодибилдинга, то и дело возникают на сцене, воплощая навязчивые мечты героини, и составляя постоянный фрейдистско-эротический фон драматического действия.
Грэм Вик поставил "Катерину Измайлову" в стиле поп-сюрреализма или абсурдизма, достойного Хармса (на сцене появляются даже милиционеры). Декорации напоминают Энди Уорхола. Пространственные координаты спутаны: прямо за креслом, утопая в котором скучает и смотрит телевизор Катерина Измайлова, ее муж паркует автомобиль. Позднее, убив нелюбимого супруга, она спрячет труп именно в багажник. В спектакле немало подобных гэгов, зритель часто смеется, хотя иногда и от чувства неловкости — режиссер умело управляет его реакциями, применяя непривычно сильные для оперы стимулы. В финале отчаяние и трагедия сочетаются с мрачным комизмом. Как в фильме ужасов, героиня на миг возникает из углубления в сцене, чтобы схватить свою соперницу за ногу и навсегда исчезнуть вместе с ней.
Консервативную американскую критику переубедить нелегко, и она отреагировала на увиденное с явным возмущением. Правда, один ренегат из "Нью-Йоркера" осторожно заметил, что это самый живой спектакль "Метрополитен" за последние несколько лет. И публика была с ним вполне согласна, встретив премьеру восторженно. Видимо, она устала представлять себе истинно современный музыкальный театр по Франко Дзефирелли и была рада увидеть нечто более актуальное и даже модное.
Специфика оперы Шостаковича в том, что в сегодняшнем сознании она неотделима от своей мрачной судьбы. Запрещенная в 1936 году как "сумбур вместо музыки", она безусловно воспринимается прежде всего в этом, гротескном, контексте. Поэтому постановщик Грэм Вик фактически сделал спектакль не просто по опере, но об опере — что и обеспечило современность его решения.
В Америке сейчас хватает профессиональных певцов, импортированных из России, что позволило исполнить "Леди Макбет Мценского уезда" как полагается — на языке оригинала. Если артистам не хватило вокального блеска, то подлинности и чувства стиля было в достатке.
Изо всех участников спектакля рецензенты выделяют, хотя и не всегда одобрительно, исполнительницу заглавной партии, американскую певицу Марию Эвинг (Maria Ewing). В окружении землечерпалок, строительных кранов и массы безличного "человеческого материала" (постановщик явно "прочитал" Лескова посредством Платонова), она предстает единственным живым человеком — своего рода Эммой Бовари, а не леди Макбет. От богатого темперамента певицы — все достоинства и недостатки ее исполнения. Сочтя образ героини несколько карикатурным, она форсировала страсть, дойдя, как кажется некоторым критикам, до сомнительного маньеризма. Во всяком случае, партию свою она время от времени украшала чем-то вроде завываний и повизгиваний. Ее голосовые атаки, лишенные vibrato, постоянно меняющиеся громкость и окраска звука породили экстравагантный почти шумовой спектакль, который, по мнению рецензентов, совершенно не дал услышать, что Шостакович именно в этой партии стремился к мелодичности.
Основная роль в опере оказалась отведена оркестру, которому и пришлось привести дисгармонию ко вполне музыкальному результату. Именно благодаря ему чувства Катерины приобретают почти пугающий драматический масштаб в спектакле, располагающемся где-то между сатирой и трагедией. И именно оркестр подчеркнул наиболее яркие гротескные и пародийные музыкальные пассажи.
Стоявший за дирижерским пультом гость, Джеймс Конлон, мастерски справился со всеми деталями и оттенками музыки Шостаковича. Что же касается шефа Метрополитен Джеймса Левина, который вот уже четверть века определяет лицо оперы, ждать от него энтузиазма по поводу столь необычной постановки было бы трудно. Хотя он и не пренебрегает европейскими оркестровыми ямами, и оттуда известная сценическая смелость кажется ему вполне приемлемой, у себя дома он предстает ярым защитником традиций. Он заодно с теми, для кого Метрополитен — святая святых, и, чтобы не обидеть своих единомышленников, нередко не дает осуществиться многообещающим, но слишком необычным проектам. Впрочем, за выдающие способности дирижера критики ему многое прощают. Вторая премьера нынешнего сезона — "Мадам Баттерфляй" в постановке Джанкарло дель Монако — должна успокоить Левина и других приверженцев традиционной лирики и неагрессивной режиссуры.
ПАВЕЛ Ъ-БОРИСОВ