Вчера в московском театре "Современник" состоялся премьерный показ спектакля по пьесе Бернарда Шоу "Пигмалион" в постановке Галины Волчек. В роли Элизы Дулиттл выступила Елена Яковлева, Генри Хиггинса — Валентин Гафт.
К делу Пигмалиона в "Современнике" отнеслись с тщательностью, страстностью и трудолюбием, которые, конечно же требуют и судьба героя античного первоисточника, и серьезное отношение к своей профессии героя пьесы Бернарда Шоу. Во всяком случае, именно о тщательности и предусмотрительности авторов свидетельствует программка к спектаклю. Консультантом по пластике значится в ней Илзе Лиепа, визажистом — Александр Шевчук (самый популярный мастер салона City Looks), художником по костюмам и сценографом — неутомимый Павел Каплевич. Эти популярные мастера были призваны, по всей видимости, чтобы придать несколько старомодному стилю "Современника" поистине современный шик — без которого спектакль по Шоу трудно себе представить.
Предполагалось, очевидно, что совместными усилиями их и исполнительницы главной роли героиня "Интердевочки" и "Анкор еще анкор!" превратится в персонажа, достойного Одри Хэпберн. Преображение Елены Яковлевой и должно было бы стать главным аттракционом спектакля. Но, пригласив эту звездную команду, старорежимный "Современник" все-таки не до конца поверил в их могущество. Или же всерьез засомневался, что описанное у Шоу может случиться на самом деле.
Чтобы фокус с превращением все-таки вышел, авторы спектакля выбирают своеобразный ход: всячески утрируют образ Элизы-замухрышки в надежде, что Элиза — прекрасная леди выйдет у Яковлевой сама собой. Поэтому семнадцатилетняя лондонская цветочница стараниями режиссера, художника, визажиста и, видимо, консультанта по пластике (Элиза старательно горбится и держит спину в таком положении добрые два часа) превращена поначалу в мультипликационную бабу-ягу. А английский язык рабочих окраин в русском переложении — после многочисленных и невнятных заигрываний с полублатным арго — сводится почему-то к украинскому прононсу с мощным фрикативным "г".
Отмывшись в ванной Хиггинса, героиня распрямляется, молодеет лет на двадцать, однако гэканием злоупотреблять не перестает. И только в сцене приема у матери Хиггинса и знаменитого рассказа про то как укокошили тетку Елена Яковлева обретает, наконец, свой привычный образ. Это лучшее место в спектакле. Мисс Дулиттл "в переходном периоде" оказалась понятной, доступной и близкой и актрисе, и публике. К тому же оставалась надежда, что с ней, возможно, еще что-нибудь произойдет.
Но далее, несмотря на возрастающую умопомрачительность туалетов, она остается все той же любимой зрителем интердевочкой и примой военного городка из "Анкора". Вполне под стать Генри Хиггинсу — Валентину Гафту, который тоже появляется в плотном кольце теней бывших своих персонажей. Больше всего современниковский ревнитель чистоты английского языка похож на ленинградского гостя Маргариты Тереховой из давнего "Дневного поезда" — тот же скепсис и сознание собственной "интересности", тот же агрессивный инфантилизм любимого сына. Героиня Тереховой тогда его отвергла, предпочтя "увидеть что-нибудь помоложе". Мисс Дулиттл ничего такого, естественно, не заявляет. К тому же в постановке "Современника" Гафт, если и выступает в роли соблазнителя, то совсем не Элизы, а публики, которая своих киногероев любит конечно же больше, чем персонажей Бернарда Шоу. Что вполне естественно, и на чем дальновидно строит свою политику режиссер.
В этом смысле выбор пьесы столь же необязателен, сколь и оправдан: для звезд "Современника" Яковлевой и Гафта нужны были большие и хорошие роли, а "из какой жизни" — не так уж и важно. Но решившись заранее пренебречь условиями игры, предложенной Шоу, они все-таки просчитались. Спектакль, лишенный нюансов и интонации драматургического первоисточника становится неповоротливым, тяжелым и в общем нелепым. Сам Шоу — многословным, нудноватым и совсем не знающим меры автором. Хотя все это в целом и дает простор Павлу Каплевичу по части придумывания костюмов.
В нарядах тоже есть известная странность. Почему-то все они варьируют оттенки лилового (цвет фиалок? цвет вдовства?) и весьма далеки от английского стиля. Зато некоторые из них вполне могут быть представлены на подиумах. Особенно удался костюмчик Дуллитла-старшего в стиле grunge — может быть, потому что он единственный не лиловый. А Илзе Лиепа в нарядах Элизы, говорят, на репетициях была чудо как хороша.
МАРТЫН Ъ-МАЛАХОВСКИЙ