Можно строить предположения о мотивах, побуждающих Бориса Ельцина выступать с квазимиротворческими инициативами остановить бомбардировки Грозного, всякий раз оказывающимися пустым звуком. Резкая критика операции внутри страны при акценте на ее бездарной организации, растущие потери федеральных войск, отсутствие единства внутри российского руководства (при ближайшем рассмотрении Виктор Черномырдин в этой истории сумел порой выглядеть более достойно, чем президент) или откровенный разговор tete-a-tete с Сергеем Ковалевым — все эти факторы, конечно, играют роль. Но нельзя недооценивать и роль международной реакции: Москва оказалась в ситуации, в которой она не была даже тогда, когда Леонид Брежнев отдавал приказ ввести войска в Афганистан. То есть на грани полной дипломатической изоляции. Комментарий обозревателя Ъ ГЕОРГИЯ Ъ-БОВТА.
При всей многоголосице антиельцинской критики опасаться каких-либо скоординированных действий, способных качнуть президентское кресло, сегодня вряд ли стоит. Зато критика извне чревата вполне материальными издержками. В частности, новогодний "подарок" от Комиссии ЕС — предложение отложить введение в действие временного соглашения о партнерстве с Россией — заставляет вспомнить о тех временах, когда торговые отношения Восток-Запад были отягощены политическими увязками. Разница в том, что сегодня Россия далека от той относительной формы экономической стабильности, в которой пребывал СССР, скажем, в начале 70-х.
Хотя международная реакция на акции в Чечне могла бы развиваться еще динамичнее, приняв к сегодняшнему дню и более неблагоприятный для Москвы оборот. Сдерживающие факторы — имидж Ельцина-реформатора, вернее, то, что от него осталось, и надежды Запада, что кое-что еще можно поправить. Ну если бы чеченская кампания оказалась блицкригом вроде того, что предпринял Джордж Буш в Панаме (тоже без санкции конгресса, но за три дня, с арестом "наркобарона" Норьеги, разоружением местных "бандформирований" и при потерях около 20 человек)! Если бы в предгорьях Кавказа не был окончательно развеян миф о грозной боевой мощи российской армии образца зимы-94! Если бы телерепортажи мировых агентств так не походили на боснийские, в результате которых и боснийские, и небоснийские сербы до сих пор не могут отмыться от ярлыка "варваров" и "агрессоров"! Вот тогда Ельцину многое могло бы сойти с рук. Сегодня говорить об этом поздно.
Примерно с начала нового года международная реакция на события в Чечне резко изменилась. Еще 30 декабря ряд послов западных стран заявили замминистра иностранных дел Николаю Афанасьевскому о своей озабоченности эскалацией насилия в Чечне. Последние дни принесли целую серию неблагоприятных для Москвы известий из разных частей света. Дания замораживает военное сотрудничество с Россией. Норвегия резко осудила "варварское поведение" российских войск и "нарушение элементарных прав человека". Глава МИД этой страны Бьерн Торе Годал в письме Андрею Козыреву потребовал немедленно прекратить насилие. В той или иной форме на прекращении боевых действий настаивают все западные страны. С осуждением применения военной силы против мирного населения Чечни выступил МИД Турции. Генсек НАТО Вилли Клас дал понять, что сотрудничество с Россией в "построении архитектуры новой Европы" возможно лишь если "наши русские друзья будут проявлять четкую и ясную заботу об уважении прав человека". Генсек организации "Исламская конференция" Хамид аль-Габид от имени всех исламских государств призвал Россию прекратить вооруженное наступление и создать условия для начала диалога с чеченским руководством. Он также обратился к ООН с просьбой рассмотреть обстановку в Чечне. Как бы суммируя зарубежные оценки, глава МИД Бельгии Франк Ванденбрук предложил пересмотреть позицию ЕС в отношении Москвы, подчеркнув: "Президент Ельцин должен осознать, что теряет свой авторитет в мире". Наконец, вчера было официально объявлено о приостановке процесса приема России в Совет Европы.
При этом ошибочно полагать, что реакция мирового сообщества есть лишь некая сумма негативных высказываний, среди которых уже порой проскальзывает неприятное слово "санкции". Нет, конечно, речи не идет о том, чтобы чеченский вопрос стал бы предметом обсуждения в ООН. Эту мысль публично отвергает и сам генсек Бутрос Гали. Однако в отношении конфликта в Чечне может быть запущен другой механизм — Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
Российская дипломатия может оказаться тем более в трудном положении, что еще на будапештском саммите Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) она активно выступала за укрепление СБСЕ, придание этой организации статуса "региональной ООН" и повышение ее миротворческой роли. Еще недавно казалось, что Андрей Козырев нашел благодарного слушателя в лице французского коллеги Алена Жюппе, — Париж был не прочь поиграть на своем традиционном антиамериканизме и на антинатовских сантиментах Москвы. Сегодня Франция, временный председатель ЕС (см. об этом материал на этой стр.) — в числе ведущих критиков чеченской кампании и наиболее активных инициаторов подключения ОБСЕ.
Председатель ОБСЕ Иштван Дьярмати 9 января уже прибыл в Москву. Как изящно выразилась пресс-служба Госдумы (в изложении ИТАР-ТАСС), глава Минюста Валентин Ковалев поведал ему "о развитии ситуации в Чечне, о ходе восстановления там конституционной законности... Большое внимание было уделено недопустимости проявлений сепаратизма и покушения на территориальную целостность государств". Разумеется, Дьярмати приехал вовсе не для таких благостных бесед. Речь идет о запуске так называемого механизма человеческого измерения ОБСЕ. Созданный на Венской встрече СБСЕ, он приобрел вполне законченный вид на Московском совещании СБСЕ 1991 года. В московском документе сказано: "Государства-участники признают, что вопросы, касающиеся прав человека, носят международный характер... Обязательства, принятые в области человеческого измерения СБСЕ... не относятся к числу исключительно внутренних дел государств". Обязательства эти таковы: страны обязаны обмениваться информацией, отвечать в течение 10 дней на запросы других членов ОБСЕ, проводить двусторонние встречи по этой проблематике по желанию других стран-участниц. В принципе инициатива приглашения соответствующей миссии ОБСЕ (в составе трех экспертов) принадлежит Москве. Она же предпочитает, чтобы вмешательство ОБСЕ ограничилось лишь заявлением ее председателя с выражением озабоченности. Но если конфликт затянется, такой первый шаг не станет последним: любая страна (например, Дания или Бельгия) вправе запросить согласие Москвы на приглашение такой миссии, а не получив в течение 10 дней ответа, может при поддержке не менее пяти государств ОБСЕ приступить к формированию миссии из трех докладчиков. И далее инициатива прочно переходит к ОБСЕ. Ее документами предусмотрен и механизм консультаций в чрезвычайных ситуациях ("берлинский механизм", созданный в 1991 году). Он может быть задействован "в результате нарушения одного из принципов Заключительного акта или других серьезных нарушений, ставящих под угрозу мир, безопасность и стабильность".
Итак, затягивание конфликта чревато нарастанием международного давления на Россию со стороны прежде всего организации, которую она признала ключевой в архитектуре новой Европы. В Москве не могут этого не понимать. Как не могут не понимать и того, что дипломатическое давление будет подкреплено экономическим. Поэтому параллельно со стремлением быстрее завершить чеченскую эпопею водружением знамени на поверженном дудаевском дворце можно уже вскоре ожидать активных действий по исправлению резко пошатнувшегося авторитета Москвы. Козыреву, недели две назад энергично подключившемуся к кампании пропагандистского обеспечения военной операции (но затем так же внезапно эту активность свернувшему — вплоть до признания Кристоферу, что сложилась "катастрофическая ситуация, не такая, какую предполагал президент") теперь предстоит совершить почти невозможное.