Смена страны — председателя ЕС, происходящая каждые полгода, дело заурядное. События масштаба Маастрихтского договора, заложившего новую основу интеграции Европы, или объединения Европейских Сообществ в Союз — нечасты. А потому оправдана, например, гордость Греции, под занавес председательствования которой в июне 1994 года ЕС получил шанс на реальное партнерство с Россией. Правда, следующее полугодие, когда председательствовала ФРГ, показало, что соглашение с Москвой существует, увы, лишь на бумаге. А начавшееся с января председательство Франции ознаменовалось событием столь же сенсационным, сколь и печальным: временное соглашение с Москвой предложено заморозить. Так что французский сезон в ЕС проходным не назовешь. Особенно если учесть, что Париж унаследовал в ЕС не только все более политизирующийся российский вопрос: в повестке дня дальнейшее расширение союза, проблемы европейской безопасности и реализация все тех же эпохальных маастрихтских договоренностей.
Приоритеты Франции как председателя сформулировал на днях министр-делегат по европейским делам Ален Ламассур. Во-первых, это дела чисто внутренние — решение проблем занятости и подъем экономики. К скорой реализации подготовлен пакет масштабных проектов. Лишь строительство сверхскоростной железной дороги с запада на восток Европы должно обеспечить работой более 20 тыс. человек. Во-вторых — опять же проблемы внутренние, европейские. По словам министра, Франция готовится предложить новые инициативы по урегулированию в Боснии, а также по созданию механизма стабильности на континенте в целом. Наконец, в-третьих, — принципиально новый подход к интеграционным связям. Возглавив ЕС в новом составе (к 12 старым союзникам с января присоединились Финляндия, Австрия и Швеция) и не отказывая во взаимности претендующим на членство в ЕС восточноевропейцам, Париж, тем не менее, устремил взор дальше — к Средиземноморью и даже Африке. Сближение с этими регионами придирчивым в выборе партнеров (особенно экономических) французам видится наиболее привлекательным и перспективным делом. И подготовка к запланированной на вторую половину 1995 года конференции Европа--Средиземноморье начнется уже сейчас. Что же до Африки, то, по словам министра, прежние, традиционные связи, зафиксированные Ломейской конвенцией, нуждаются в обновлении.
Столь неожиданный на первый взгляд геополитический вираж вполне объясним. С одной стороны, отношения ЕС с крупнейшими торговыми державами — США и Японией так и не вышли на путь бесконфликтного партнерства, и даже ратификация договоренностей Уругвайского раунда переговоров по ГАТТ конкурентов не примирила (США, например, уже post factum предъявили Комиссии ЕС претензии, потребовав компенсации ущерба от расширения союза). С другой стороны, от торговых споров — и с США, и даже с Россией (например, по экспорту урана) — устала и сама Франция. Потому интенсивный фактор в торговом партнерстве (игра на уже освоенном пространстве) уступает приоритет фактору экстенсивному (поиску и активизации партнеров вне континента и на его далеких окраинах). Найдется ли в этой концепции место для России? Пока ответ на этот вопрос вряд ли обнадеживает. И дело не в том, что именно восседающий в председательском кресле Париж на завершающем этапе переговоров по соглашению между ЕС и Москвой стал их главным препятствием. И даже не в том, что отголоски российско-французских дискуссий о российском экспорте расщепляющихся материалов давали знать о себе и в ходе подготовки промежуточного соглашения России и ЕС. Дело вообще не позиции Франции. Точнее, не только в ней.
Предстоящее полугодие в ЕС во всем, что касается России, будет, видимо, иметь "чеченский" привкус. В понедельник глава МИД Дании Нильс Хельвег Петерсен заявил, что его страна не будет ратифицирован основное соглашение о партнерстве с Россией по крайней мере в течение полугода (из-за Чечни). Похожие заявления слышны и из других столиц ЕС. А ущерб России от нератификации соглашения теперь можно рассматривать уже не только как потерю возможных прибылей, но и как потерю реальную: в тексте соглашения оговорены положения "о неухудшении" экономических отношений России со странами, вступающими в ЕС и начинающими жить в соответствии с его правилами (предусмотрены консультации, обменные письма и проч.). И как будут теперь "не ухудшаться" отношения с Финляндией, Австрией и Швецией, сказать сложно. А на подходе к ЕС уже новый эшелон — Восточная Европа.
Но это лишь одна сторона медали. ЕС — это не только большая экономика, но и большая политика, напрямую влияющая на такие болезненные для Москвы проблемы, как расширение НАТО, создание механизма евробезопасности, в том числе и в рамках ОБСЕ (см. материал на стр. 1 и 4), и коллективной безопасности в целом. Возможно ли здесь возобновление нормального диалога, осложненного декабрьским выступлением Бориса Ельцина в Будапеште? Сколь весомым здесь окажется чеченский козырь Европы? И будет ли он вообще разыгран? Судя по вчерашнему заявлению спикера МИД Франции, исключать этого нельзя. Франция высказалась за строгое соблюдение Россией договора об ограничении обычных вооружений в Европе, пересмотреть который в отношении фланговых ограничений Москва предлагала как раз в канун чеченской кампании.
НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА