Все произошло без всякой помпы. Первый, он же последний президент Великой Державы просто написал заявление об уходе. Слово "отставка" тут неуместно: Михаил Горбачев был не у дел после августовского заточения в Форосе. На символические совпадения тогда не указывали: днем рождения СССР считалось 30 декабря 1922 года, днем окончательного упокоения стало 25 декабря 1991-го. Акт передачи власти свелся к вручению Борису Ельцину черного чемоданчика с ядерной кнопкой. Начался отсчет истории СНГ и независимой Российской Федерации.
Чем был Советский Союз? Империей? В какой-то мере да, хотя и специфической, где метрополия своей национальной идеей не только не кичилась, но и пожертвовала ею в пользу тезиса "Мы — советский народ!". Экономически и политически СССР зиждился на полном взаимопроникновении республиканских экономик, подчиненных наднациональному культу ВПК, главным жрецом которого была ВКП(б)-КПСС. Но лишь ослабла власть жреца, как республики, ведомые нацэлитами, вмиг не захотели быть "советским народом". Едва забрезжил свет первоначального накопления, как у взращенных в недрах СССР элит возникла необоримая тяга к суверенизации. И СССР был сметен даже не столько волной национализма, сколько чисто прагматическими настроениями типа "Долой диктат Госплана из Москвы!" Впрочем, одно время такой центробежный прагматизм уживался у многих с прагматизмом центростремительным — не выходить из тени российского рублевого зонтика. Но за зонтик уже не захотела платить новая российская элита.
Что стало с Россией? Опасения, что ей грозит развал по схеме СССР, не оправдались. И в силу некоторого успеха рыночных реформ, и потому, что российские региональные элиты вполне удовлетворяют свои аппетиты периода первоначального накопления в рамках федерации и на фоне неспособности центрального правительства что-либо диктовать, даже если оно очень бы того захотело: прежний механизм принятия решений — КПСС — был уничтожен. Федеративный договор закрепил эту ситуацию. Но проблема отсутствия общенациональной системы эффективной власти была не решена, а лишь заморожена.
В 1991 году были некие иллюзии, что на смену империи придет демократическая федерация равных народов, тоталитаризм сменится эффективной демократией, а вместо полуграмотных и хамоватых инструкторов обкомов законы начнут писать выскопрофессиональные и интеллигентные эксперты, а принимать эти законы станет беззаветно преданный делу законотворчества парламент. Этого не случилось. Коммунистическая элита оказалась почти безальтернативной и сумела легко переиграть умных "мальчиков в розовых штанишках". За этой борьбой до поры до времени безмолвно взирали утратившие престиж, но не силу спецслужбы. Они ждали, пока их позовут снова. И их позвали — и для анализа валютных проблем, и для разборок с не в меру самостоятельными new Russians. Со становлением новой демократической и неимперской России возникли проблемы. Демократия и рынок не стали национальной идеей, способной заменить идол "советского народа". Церковь, вопреки ожиданиям, не стала всеобщим организатором и пропагандистом. Октябрь 1993 года оказался отчаянной попыткой заявить о своем общественном авторитете. Тщетной.
Найти новую национальную идею новым лидерам оказалось не под силу, и они очень удивились, когда 12 декабря 1993 года не за них проголосовал какой-то не тот народ. Шок побудил к действиям. Первое, что пришло в голову, — перехватить патриотическую идею, выдав за свою. А идея-то была старая — державная. То есть решили начать с нуля, взяв на вооружение принцип "в одну реку полезно входить по многу раз". Яркой вехой на этом пути стала война в Чечне — за Конституцию, единство страны, права человека и демократию. СССР тоже зарождался на развалинах гражданской и под призывы к всеобщему равенству, братству и свободе. Но сегодня программа "Время" на фоне попыток возродить цензуру выглядит как фарс. Многие процессы необратимы, и гаечных ключей для затягивания всех гаек уже не хватит. Купить их не на что, а бесплатно теперь ничего не делается.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА