После нетяжелой и непродолжительной болезни Борис Ельцин вчера вернулся в Кремль. Анализируя события, прошедшие за время его пребывания в ЦКБ, президент, очевидно, может сделать по крайней мере один более или менее утешительный вывод. "Зимняя военная кампания", породившая на начальном этапе разговоры о грядущих политических потрясениях, сама же и поставила под серьезное сомнение этот мрачный прогноз.
Чеченский кризис, действительно, представляет хорошую возможность попытаться изменить политическую ситуация в стране и даже прийти к власти. Тем более, что станет он, похоже, затяжным; силовой вариант будет со временем терять сторонников, а война на Кавказе отрицательно скажется на экономике, и во всех неудачах будут винить президента.
Между тем последние дни показали, что в России маловероятно появление силы, способной установить жесткий авторитарный режим: одно дело — въехать в Кремль на белом коне и совсем другое — взять и, главное, удержать реальную власть. Если первое, в принципе, осуществимо, то взять и сохранить то, чего сегодня в России практически нет, невозможно. Несмотря, кстати, на то, что разнообразных "ветвей власти" в стране в избытке.
Логично предположить, что по мере развития чеченского кризиса наибольшее недовольство должно возникнуть в армии. В политической обойме есть ряд генералов, которых время от времени прочат в Пиночеты. Война на Кавказе может назвать и новые имена. Однако дело не в личностях: силовые ведомства оказались неготовы к выполнению поставленных перед ними задач. Какие это задачи — отдельный вопрос. Сформулированные весьма благородно — "восстановление конституционного порядка", "разоружение незаконных военных формирований" — они не подвигнули армию к решительным действиям. Солдаты срочной службы добровольно сдаются в плен, офицеры заявляют, что будут сами решать, какие приказы выполнять, а какие нет, братаются с гражданским населением, торгуют оружием и патронами. Можно, наверное, с какой-то частью этой армии войти в Москву, но понятно, что управлять страной, опираясь на таких офицеров и солдат, и заменять органы гражданской власти комендатурами вряд ли возможно.
Куда более реальным выглядит возможный переход власти к людям, близким к этой самой власти или обслуживающим ее. Но политическим интриганам куда практичнее сохранять status quo, когда не без их стараний мало чем управляет, но за все отвечает один человек в Кремле. Одновременно расстановка политических фигур в верхах показывает, что там нет группы достаточно мощной, чтобы изменить нынешнюю ситуацию.
С другой стороны, вообще, трудно представить себе реалистично мыслящего политика, готового — по закону или вопреки ему — взвалить на себя ответственность за все, что происходит в стране. И это куда опасней, чем ситуация, когда потенциальных претендентов на власть в избытке.
ИВАН Ъ-СИДОРОВ