"Русской интеллигенции остается психологически чуждым... прочно сложившийся "мещанский" уклад жизни Западной Европы с его повседневными добродетелями, с его трудовым интенсивным хозяйством, но и с его бескрылостью, ограниченностью...В свою очередь, и западной буржуазии отвратительна и непонятна эта бродячая Русь, эмигрантская вольница, питающаяся еще вдохновениями Стеньки Разина и Емельки Пугачева, хотя бы и переведенными на современный революционный жаргон..."
Сергей Булгаков. "Героизм и подвижничество. О религиозной природе русской интеллигенции".
В 1876 году Отто фон Бисмарк пренебрежительно бросил о Балканах: "Эти страны не стоят того, чтобы хоть один гренадер из Померании сложил там свои здоровые кости". Сегодня в маленькой Боснии сошлось многое: атлантическому единству брошен самый серьезный со времен холодной войны вызов. Москва смотрит на Балканы чуть ли не как на последний рубеж в защите геополитического эквилибриума с Западом, а мусульманские страны полагают, что защищая боснийское правительство от православных сербов, они защищают свою честь и достоинство.
Что касается самих воюющих, то они преуспели не только в военном искусстве, но и в умении использовать противоречия внешних сил к своей вящей пользе (хотя в условиях войны говорить о какой-либо пользе можно с известной долей условности). Враждующие в экс-Югославии стороны сознательно провоцируют ООН и НАТО на интернационализацию войны. На Балканах вообще проявилась полная дряхлость всей системы европейской безопасности и ее неприспособленность к миру после холодной войны. И Москва к саммиту СБСЕ в Будапеште предлагает создать на базе Совещания нечто вроде "региональной ООН" с региональным Советом безопасности и миротворческими силами. Идея настолько овладела российскими внешнеполитическими массами, что даже председатель думского комитета по международным делам Владимир Лукин, этот известный своим антимидовским критицизмом давний знакомец Андрея Козырева, почти слово в слово повторяет мысли главы МИДа, высказанные неделю назад в Париже. Надо признать, что слова Козырева и Лукина упали на подготовленную почву. США только что продемонстрировали (а не имея своих солдат в Боснии они чувствуют себя более свободно в принятии решений, фактически открывающих путь массированным поставкам оружия в эту страну), что заокеанское видение европейской безопасности отличается от европейского. Европа призадумалась. Например, Франция ратует за то, чтобы Западноевропейский союз, слившийся с ЕС, потеснил бы НАТО в решении вопросов европейского урегулирования. И эти мысли близки немцам и англичанам. Если они договорятся, то уже к октябрю 1995 года ЗЕС сможет рассчитывать на еврокорпус в 50 тыс. человек. Да и США уже не прочь дистанцироваться от европейской суеты. Но все же Запад, скорее всего, будет настаивать именно на укреплении существующих европейских институтов, но никак не на создании новых (или радикальной трансформации того же СБСЕ). Вряд ли идею создания СБ СБСЕ поддержат и восточневропейцы, которые уже по горло сыты ролью "младших братьев" еще со времен моды на коллективное паломничество к дорогому Леониду Ильичу в Крым.
Тем более, что об интеграции России в наиболее эффективную на сегодня структуру — ЕС — речи пока не идет. В Москве это понимают. На днях замминистра иностранных дел Сергей Крылов заявил о "некотором сбое" в реализации соглашения о партнерстве между Россией и ЕС, заключенного на Корфу в июне 1994 года. Хотя этот "сбой" не помешал ему говорить о перспективах присоединения России к ЕС. Как сказал дипломат, вступать в ЕС надо, "но это произойдет не в самой ближайшей перспективе. Мы пока к этому не готовы". А примерно в то же время зампредседателя КЕС сэр Леон Бриттен, курирующий вопросы отношений с Россией, без обиняков заявил, что, по его мнению, "Россия никогда не станет членом ЕС, и не потому что в Европе расположена меньшая ее часть, а потому что она вообще слишком велика. Россия — или сверхдержава, или ничто". А ведь еще несколько месяцев назад тот же Бриттен слыл большим энтузиастом по части сближения ЕС и России.
"Некоторый сбой", о котором скромно говорит Крылов (вернее было бы говорить, что соглашение о партнерстве с ЕС поставлено на грань срыва), может оказаться лишь одним из недоразумений на фоне прогрессирующего охлаждения отношений с Западом в целом. Верный индикатор — отношения с МВФ. На следующей неделе начнутся переговоры с фондом о новых кредитах (о $6 млрд кредита stand-by и еще $6 млрд стабилизационного фонда рубля). И эксперты МВФ полны скептицизма. Порожден он и недавней перетряской российского кабинета, и последовавшими затем туманными заявлениями (из недр президентской команды и Думы), что, дескать, бюджет "финансово жестковат", и признанием неспособности собрать налоги. Не добавляет оптимизма западным финансистам и раздающиеся все громче в Москве (на этой неделе — в Госдуме) рассуждения, как бы поломать всю прежнюю схему отношений с кредиторами, а с внешним долгом России произвести бы некую такую манипуляцию, чтобы его, в результате, вовсе не платить. Быть может, кредиторов лишь пугают, желая продавить льготную схему платежей. Но запугивание, похоже, зашло слишком далеко. И если тандем Шохин-Давыдов (второй пугал, а первый договаривался) в принципе был управляем из кабинета хотя бы премьера, то на эмоциональную Думу воздействовать трудно. Отношения с МВФ носят в данном случае меркантильный характер — кредиты фонда, по проекту бюджета, на 42,5% должны были бы покрыть бюджетный дефицит. "Должны были бы" — сослагательное наклонение тут как нельзя более уместно.
1995 год — последний, когда можно было бы говорить с МВФ о крупных займах. Ибо, по прогнозам МВФ, с 1996 года в России должен начаться экономический подъем, и речь уже пойдет не о кредитах, а об их постепенном погашении. Исходя из этого, было решено попытаться получить максимальный объем кредитов (в расчеты Минфина была заложена сумма $12,7 млрд.).
В отличие от весны 1994 года, когда кредит STF был выписан Москве фактически под честное слово Виктора Черномырдина (до формального утверждения бюджета в парламенте), сегодня за пределами России уже поняли, что сила слова премьера изрядно ослабла. И не потому, что он свои слова берет назад, а потому, что его слова берут назад другие. Еще один знак подал Москве Всемирный банк (находящийся под эгидой МВФ): отложено выделение России кредита в $600 млн. Деньги предназначались ТЭК. А это вполне самостоятельная и очень интересная сфера отношений с Западом. Либерализация экспорта энергоносителей (то есть отмена квот и лицензий и полная ликвидация института спецэкспортеров) — один из важнейших пунктов соглашений с МВФ, обуславливающих новые финансовые заимствования. Именно на отмене квот и лицензий на нефтеэкспорт (при повышении экспортных пошлин) настаивает новый министр экономики Евгений Ясин. К дискуссии подключился первый вице-премьер Анатолий Чубайс, который теперь курирует переговоры с МВФ. Его аргумент — видимо, для вящей убедительности — не столько экономический, сколько политический и даже с оттенком уголовного. По Чубайсу, пока есть квоты и лицензии на нефтеэкспорт, то в этой сфере неискоренима будет и коррупция. Рецепт один — мировые цены на нефть (хотя, по мнению некоторых, творцы бензинового кризиса в Москве вознамерились как раз доказать обратное: свобода в ТЭК сиречь анархия на бензоколонках). Любопытно, что все эти проблемы обсуждались в Комиссии по оперативным вопросам, а затем на президиуме правительства в отсутствие премьера, а также главы МВЭС (которое и ведает квотами и лицензиями), нового вице-премьера Олега Давыдова. Кстати, в июле 1994 года лишь в самый последний момент спецэкспортерам удалось отстоять свои интересы: тогда отмена квотирования и лицензирования не коснулась нефтеэкспорта (для него она была отсрочена до 1 января). Аргумент был столь же прост, сколь и безотказен: тары (цистерн то есть) нет. И теперь борются как бы две линии. Одни говорят, что тары по-прежнему нет, а нефтепроводы так узки, что на всех не хватит. Другие — что надо организовать равный доступ всех экспортеров "к трубе", и это вполне возможно.
То есть опять всех пугают: МВФ, Всемирный банк, кредиторов, Запад (мол, ждем охлаждения отношений с вами), экспортеров. Страшно ли им — большой вопрос. Но заодно пугают и обывателя. У которого вместе со страхом перед возней наверху растет и глухая злоба: "А пошли вы все...!"
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ