Высокий процент содержания сахара в свекле урожая нынешнего года, оцениваемый летом как предельно благоприятная новость, как выяснилось, стал основной причиной складывающегося дефицита сахара в России. По данным Минсельхозпрода, вчера 27 из 95 российских сахарных заводов практически завершили переработку свеклы, а по данным, полученным Ъ из независимых источников, к понедельнику переработку свеклы скудноватого урожая нынешнего года закончат почти все заводы. И хотя в ближайшее время дефицит сахара стране не грозит, и ценовой всплеск вряд ли произойдет, осложнение обстановки на этом рынке в более отдаленной перспективе (к весне) весьма вероятно.
Завод — стой, раз, два!
Преждевременное по сравнению с обычными сроками окончание переработки свеклы сахарными заводами объясняется вовсе не резко выросшей эффективностью их работы. Дело в том, что свеклы в этом году откровенно мало. Прогноз объема производства свекловичного сахара, исходивший из уст официальных представителей Минсельхозпрода в течение последних нескольких месяцев, сам по себе достаточно интригующий. В середине июля — 3 млн тонн, к конце лета — 2,5 млн тонн, в сентябре — 2,2 млн тонн, в октябре — 1,8 млн тонн и, наконец, 10 ноября — 1,2 млн тонн. Причины, наряду с традиционными проблемами парка уборочной техники и внезапно осложнившимися к сезону уборки погодными условиями — еще и в высокой сахаристости свеклы нынешнего года (более 14% по сравнению с традиционными 11-12%). В этом ничего хорошего нет — свекла как раз поэтому самовоспламенялась еще на стадии временного хранения в поле, что резко увеличило потери урожая.
То, что кроме свекловичного сахара российского производства существует еще белый из сырца (пока лишь кубинского) и свекловичный made in Ukraine, положение дел не спасает. Если эпопея с кубинским сырцом (о которой Ъ подробно писал 9 ноября) закончится к обоюдному удовлетворению сторон, из этого сахара будет произведено в общей сложности около 0,6 млн т. Что касается украинского сахара, то эта карта пока надежно спрятана в рукаве украинского же правительства. С 1 ноября там начал действовать мораторий на поставку сахара в Россию, в результате чего из запланированных к поставке 1,5 млн тонн сахара в лучшем случае дойдет 500-600 тыс. Официальное объяснение причин столь неджентльменского поведения по отношению к России — самим, мол, не хватает. Из прогнозируемых 5 млн тонн сахара Украина смогла произвести в этом году лишь 3 млн, и поэтому объяснение моратория внутренним дефицитом выглядит логично.
Итак, при потреблении сахара в России, по самым скромным оценкам, в 4 млн тонн и указанных объемах производства образуется дефицит в 1,6 млн т. Покрытие этого дефицита за счет европейских поставок — казалось бы, единственно логичный выход. Пока этот вариант не реализуется — по данным таможенной статистики, в октябре в Россию ввезено около 10 000 тонн белого сахара из Европы (по сравнению с 250 тыс., импортированными в октябре прошлого года).
Но, как известно, отдаленные признаки дефицита на сиюминутную ценовую ситуацию оказывают влияние редко. Поэтому нынешний уровень цен (приблизительно эквивалентный $430 за тонну), по оценкам большинства торговцев и производителей сахара, в ближайшее время значительно не изменится. Наиболее вероятное развитие ценовой ситуации в ноябре-декабре — постепенный рост цен до $450-470/т с незначительными вариациями.
А пока есть время выучить русский язык
В Лондоне на споте белый сахар стоил вчера $380/т, что при поставке в российский порт (с учетом расходов на транспортировку) делает импорт пока нерентабельным. Кстати, в торговле фьючерсами в Лондоне вчера был побит очередной четырехлетний рекорд — $377/т белого сахара с поставкой в марте. Если же подогреваемые смутными надеждами на крупные объемы закупок сахара в Россию европейские трейдеры поднимут цену до $500-600/т, то вероятность импорта еще более сомнительна. Подобные перспективы мирового рынка звучали на закончившейся на прошедшей неделе крупнейшей в мире встрече сахарных королей. Это ежегодный ужин сахарного департамента London Commodity Exchange, который помимо ужина как такового включает растянутые на пару недель мероприятия по встречам в неформальной обстановке.
Представители единственной российской компании, приглашенной на означенный ужин — "Менатеп-Импэкс" — как тенденцию отметили попытки массы сахарных трейдеров освоить русский язык, причем стремление это объясняется не просто желанием расширить лингвистические познания. То, что намерения (или отсутствие таковых) закупить сахар в Россию — один из основных факторов влияния на мировой рынок, уже сомнению не подлежит. Но при перегреве мирового рынка вероятность массовых продаж крайне низка — покупатели, на которых делается основная ставка (Россия, Китай и Индия) весьма чувствительны в ценовом отношении, и брать товар по запредельным ценам вряд ли смогут.
Заметим, что все вышеизложенные соображения не означают возникновения сахарного голода в России в ближайшее время. По оценкам независимых экспертов, признаки дефицита сахара проявятся к марту-апрелю следующего года. Тем более что зимой спрос на этот товар традиционно падает, а перспективы российско-кубинских сахарно-нефтяных отношений и в этом году, и в начале следующего пока туманны.
ЕЛЕНА Ъ-ЗАГОРОДНЯЯ