Во МХАТе им. Горького состоялась премьера спектакля по пьесе Александра Островского "Доходное место". Режиссер-постановщик — художественный руководитель театра, народная артистка СССР Татьяна Доронина. Художник-постановщик — заслуженный деятель искусств Таджикистана Владимир Серебровский.
Спектакль, прошедший при большом стечении старшеклассников, по праву претендует на то, чтобы стать образцовым школьным пособием. Островского в горьковском МХАТе сыграли просто, без затей и желания осовременить. Хотя, казалось бы, приз "Хрустальная Турандот", отданный актуализированной "Последней жертве" ("Жертва века" — театр им. Маяковского) как лучшему спектаклю прошлого сезона должен был надолго отвратить постановщиков от любых попыток хрестоматийного прочтения классики. Но если представить себе, что призы раздавала бы не Турандот, а не менее любимая режиссурой Агафья Тихоновна — которой, как известно, очень хотелось "губы Никанора Ивановича приставить к носу Ивана Кузмича" — все сложились бы по другому. Тогда, возможно, было бы решено, что если к отсутствию современного прочтения у доронинцев "приставить" качество актеров Гончарова и поместить их вместо красных с золотом интерьеров (a la кафе шантан) в искусно стилизованные (а la Добужинский) декорации МХАТ, то получилось бы просто отлично.
Правда, пришлось бы признать, что хотя у Гончарова играют изрядно, а у Дорониной (за редким исключением) тоже хорошо — актерам из театра им. Маяковского явно мешает глобальная режиссерская мысль, а актерам из МХАТа им. Горького отсутствие таковой. В театре им. Маяковского всеми силами пытались объяснить зрителю, как следует Островского понимать, — получилось вульгарно и скучновато. У Дорониной, как следует понимать, похоже и сами не знают — получается странно и тоже невесело.
История честного и трудолюбивого юноши, которого любовь к жене и давление родственников заставили было отступить от принципов, рассказана здесь с прямолинейностью передовой статьи. Жадов (Андрей Чубченко) — молодой человек с внешностью Молчалина и пафосом Чацкого, очень мил и страшно зануден — каким резонеру и следует быть. Его недруги старательно играют лихоимцев, и некоторые — тоже не без оглядки на грибоедовскую комедию (неспроста портрет Александра Сергеевича — рядом с портретом другого Александра Сергеевича, а также Николая Васильевича — висит в каморке у Жадовых). Но кажется, ни актеры, ни режиссер никак не могут решить, что именно им надо изображать — век нынешний, век минувший, или вымышленное пространство и время, существующее лишь в воображении учителя русской литературы. И от этой невнятицы все они: и прогрессисты, и ретрограды — представляются людьми вялыми и утомительными. Настоящие же герои здесь совсем не они, а женщины. Только с их появлением действие оживает.
На месте крестной матери — Фелисата Герасимовна (Людмила Кудрявцева). Самая большая удача спектакля интригует: то ли это отчаянная выходка актрисы, то ли беспощадный автошарж постановщика. Фелисата Герасимовна амбициозна, груба и властолюбива — зато вызывает интерес, а значит и сочувствие публики. Ее муштре готовы подчиниться не только дочки, но и все вокруг. Именно она диктует спектаклю свой ритм, а вот когда исчезает, изгнанная добродетельным Жадовым, действие начинает мучительно буксовать, пока, задолго до финала, не замирает совсем. Последняя сцена, в которой всех взяточников постигает наконец заслуженная кара, хотя изобилует не только монологами о чести, любви и достоинстве, но и разоблачениями — невыносимо скучна даже для пособия дореформенной школы.
На первом представлении именно на этот момент режиссер приберегла самый эффектный ход: собственное появление в огромной пустующей ложе слева от сцены. Заключительную картину, в отличие от большинства зрителей, Татьяна Доронина смотрела очень внимательно. Может быть, в надежде энергией своей поддержать откровенно разваливающийся финал. А может, залюбовавшись на красивую, очень честную и столь же нудную тетушку Жадова (Елена Глебова), которой судьба долго пыталась навязать роль красивой марионетки. Она же нашла в себе силы восстать и, воспользовавшись трудным моментом в жизни главы дома, повернуть все по-своему.
И, кто знает, не предполагает ли глава "МХАТа — второго", что вовсе не "вдова коллежского асессора Фелисата Герасимовна Кукушкина", а "Анна Павловна Вышневская, жена его, молодая женщина" — настоящий портрет режиссера. Если так, она себя очень недооценивает.
ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА