В издательстве ИМА-Пресс вышел сборник Леонида Губанова — первая книга поэта, погибшего больше десяти лет назад. Издание осуществлено при поддержке Мюнхенского фонда русских исследований. Составитель и автор предисловия — Игорь Дудинский.
Леонид Губанов — основатель СМОГа (Союза Молодых Гениев), созданного в первой половине 60-х и объединившего полтора десятка юных стихотворцев, многие из которых добились позже литературной известности (Владимир Алейников, Юлия Вишевская, Александр Величанский, Юрий Кублановский). Губанов был бесспорным лидером этой группы, обладая самым громким поэтическим голосом и самым ярким имиджем. Он был настоящей московской звездой шестидесятых годов, властителем дум молодых и, пожалуй, вообще самой культовой фигурой советской "новой" поэзии времен оттепели, во всяком случае в кругах художественной и околохудожественной фрондирующей богемы (уже в конце 60-х и Вознесенский, и Евтушенко, и Рождественский на его фоне казались безнадежно официозными). Представление об этом культе дают строки из предисловия к сборнику: "Мы все наслаждались и любовались его лучезарным обаянием, отчаянной раскованностью, какой-то оголтелой независимостью, солнечным беспредельным талантом".
Фигуру Губанова можно поставить третьей в ряду, начатом Есениным и Павлом Васильевым; если первые двое деревенского происхождения, то Губанов горожанин во втором поколении; у всех троих были явные задатки вундеркиндов, все трое рано и громко дебютировали и все трое погибли, не дожив до сорока. Есть и более глубинное родство Есенина, Васильева и Губанова: их поэзия антиинтеллектуальна ("имажинистами" можно назвать всех троих), экспрессивна, сгущенно эмоциональна, во многом традиционна и вместе с тем зачастую эпатажна. Всех троих до смерти сопровождала скандальная слава, окружали толпы поклонниц и окутывали легенды об алкогольных эскападах. Энергия их личностей во многом определяла силу непосредственного воздействия стихов на слушателей, притом что оставшиеся после них тексты зачастую удивляют неровностью качества — впрочем, слабые вещи можно найти у любого стихотворца.
При жизни в России Губанов опубликовал ровно двенадцать строк: три четверостишья, которые выбрал тогдашний ведущий отдела поэзии "Юности" Евгений Евтушенко из поэмы Губанова "Полина", написанной им в пятнадцать лет и ставшей, бесспорно, на долгие годы своего рода "хитом" поэтического самиздата — впрочем, как многие другие его вещи из многочисленных циклов: "Волчьи ягоды", "Преклонив колени", "Иконостас", "Всадник во мгле". При этом строки из "Полины" не прошли незамеченными и официальной критикой: тогда же, в 64-м, появилось десятка полтора злобных фельетонов, напечатанных в самых разных органах печати, от "Недели" до "Крокодила", и клеймивших злополучные строки: "Холст тридцать семь на тридцать семь/ Такого же размера рамка/ Мы умираем не от рака/ И не от старости совсем". Практически этот погром и стал окончательным приговором Ленечке, как называли его в Москве: нечего было и думать в дальнейшем о публикациях. Несколько его стихотворений в разные годы еще при жизни (Губанов умер при загадочных обстоятельствах в 83-м в возрасте 37 лет) появлялись в эмигрантских изданиях, а о движении СМОГистов слависты писали диссертации. Все это могло лишь усугубить положение. Он пережил все, что полагалось неофициозному поэту в 70-е в России — помещение в психбольницы, милицейские преследования, безденежье, запои, какие-то случайные места работы и, конечно, отчаяние. Смерть был им самим предсказана и предопределена судьбой.
Если говорить о поэтическом наследии, то прежде всего нужно отметить, что разрозненные стихи и целые подборки остались на руках самых разных людей, а архив Губанова распылен и никогда не был систематизирован. К тому же в свои последние годы, когда прежнее вдохновение уже покинуло его, Губанов принялся править ранние стихи, не всегда улучшая их. Таким образом он сам дал многочисленные поздние варианты ранних вещей, давно в первозданном виде разошедшихся в списках, заученных многими наизусть, исполнявшихся под гитару (цикл "Серый конь" на его стихи пел Владимир Бережков). Это создает серьезнейшие трудности для нынешних публикаторов. Ситуацию усугубляет еще и то, что на наследие Губанова претендуют многие люди, и свести варианты текстов вместе сегодня просто не представляется возможным, что наложило свой отпечаток и на этот первый более или менее полный сборник Губанова. Сборник — лишь подступ к наследию поэта, имя которого стало символом эпохи, а стихи — литературным памятником борьбы за "нашу и вашу свободу", борьбы, в которой Губанову в конечном счете не хватило сил.
НИКОЛАЙ Ъ-КЛИМОНТОВИЧ
Леонид Губанов. "Ангел в снегу". Москва. "ИМА-Пресс", 1994.