В воскресенье НТВ показывает фильм "Аэропорт" — экранизацию романа Артура Хейли, бывшего бестселлером четверть века назад. Эта лента привлекает не столько сюжетом — по-прежнему актуальным и вызвавшим множество подражаний — сколько возможностью встретиться на экране с недавно умершим актером Бертом Ланкастером.
Хотя Ланкастер на протяжении десятилетий удерживал звездный статус, в Голливуде он не имел ни стойкого амплуа, ни легенды, ни мифа. Несмотря на полученный в 1961 году "Оскар", он слыл хорошим актером посредственных фильмов. Пока Лукино Висконти не пригласил его на главную роль в "Леопарде". Благодаря этому Ланкастер, привыкший играть на родине мужественных простолюдинов, стал символом утонченного европейского аристократизма, навсегда войдя в историю кино.
Актерская биография Ланкастера — четвертого ребенка в семье нью-йоркского клерка — может служить примером self-made man, которых немало в Голливуде. Прежде чем стать артистом, он успел поработать продавцом, сыщиком, официантом и цирковым акробатом. И в кино прошел через огонь, воду и медные трубы: выступал в криминальных драмах, авантюрных и шпионских лентах, в вестернах — один из них Ланкастер сам поставил как режиссер, а в другом сыграл индейца. Но чаще всего он изображал профессионалов — крепких и надежных парней в экстремальных обстоятельствах. Как в фильме "Аэропорт".
Наша кинокритика особенно привечала Берта Ланкастера за его любовь к социально-политическим драмам и антифашистской теме. Ее апофеозом стало выступление актера в качестве закадрового комментатора телеэпопеи "Великая Отечественная" Романа Кармена. Ланкастер сам воевал и внес немало личного отношения в такие свои роли, как рабочий-подпольщик Поль Лябиш ("Поезд" Джона Франкенхеймера) или министр юстиции гитлеровской Германии Яннинг ("Нюрнбергский процесс" Стенли Креймера). Франкенхеймер был любимым режиссером Ланкастера, вместе они сделали еще одну знаменитую картину — политический детектив "Семь дней в мае". И с Креймером у актера было немало общего, прежде всего — социальная ангажированность. Вполне вероятно, что она послужила первоначальным импульсом и для Висконти, который заинтересовался Ланкастером сразу после "Нюрнбергского процесса".
Казалось бы, европейские актеры обладают всеми преимуществами для того, чтобы блистать в европейских же фильмах — изысканных и интеллектуальных. Американцы для этого слишком "примитивны и грубы". И однако Феллини, снимая "Дорогу", выписывает из-за океана Энтони Куина, а Мастроянни возник в качестве героя "Восьми с половиной" как третий кандидат после Чарли Чаплина и Лоуренса Оливье. Так и Висконти: задумывая своего "Леопарда" (который в Америке анонсировался как "сицилийский вестерн"), режиссер провел пробы с блистательной четверкой голливудских звезд. По очереди сменяли друг друга Энтони Куин, Лоуренс Оливье, Фредерик Марч и Спенсер Трэси (тоже герой "Нюрнбергского процесса", друг Креймера и излюбленный персонаж социального кино). Победил Берт Ланкастер.
Роль князя Салины, патриарха сицилийской аристократии, обнаружила в актере неизведанные возможности. Вопреки сомнениям скептиков, языковому и культурному барьеру, Ланкастер продемонстрировал чудеса американской органичности. Приехавший на Сицилию с женой и пятью детьми и поселившийся на время съемок в старинном загородном доме, он выглядел так, будто там родился. И на экране ходил по анфиладам дворца между пышными зеркалами и тяжелыми занавесями как хозяин и последний из могикан, знающий, что его время уходит.
Спустя несколько лет тяжело больной Висконти вновь призвал Ланкастера и доверил ему самую лирическую роль — профессора в "Семейном портрете в интерьере". В уста героя режиссер вложил самые сокровенные раздумья — о немощи и умирании культуры, о двусмысленности красоты, о соблазне любви, не покидающем человека до последнего вздоха. Ставший alter ego Висконти, Ланкастер еще раз сыграл Леопарда, постаревшего на 15 лет.
И даже когда другой выдающийся итальянец, Бернардо Бертолуччи, задумал социальную эпопею "Двадцатый век", где конец помещичьего класса должен был быть показан иронически, появление Ланкастера в роли старика Берлингуэри резко сместило акценты. Вместо карикатуры получился ностальгический образ — в полном соответствии с актерской природой Ланкастера, отшлифованной европейской драматургией и режиссурой.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ