Анна Самойловна Берзер, Ася из "Нового мира", так ее звали шестидесятники, Несколько дней назад она умерла, оставив после себя на книжных полках Солженицына, Домбровского, Некрасова, Войновича, Искандера, Семина, Трифонова, Горенштейна — она была их редактором. Вспоминает ЛЮДМИЛА Ъ-ПЕТРУШЕВСКАЯ.
Это она приняла у лагерника Домбровского рукопись "Хранителя древностей", отредактировала, сумела пробить сквозь так называемый "второй этаж", редколлегию "Нового мира", а потом сквозь Главлит. Это ей Раиса Орлова принесла "Один день Ивана Денисовича", и Ася поднялась к Твардовскому и заставила его прочесть. Это с Берзер говорил начинающий автор, строитель Войнович, пришедший с улицы со своей папкой: "Прочтите только первые десять страниц. Если вам не понравится, я больше не появлюсь". Напор, видимо, был велик, силу Войновича мы теперь уже знаем, и Анна Самойловна сдалась Через неделю он получил от нее телеграмму, какую до сих пор не говорит.
Сказать, что ее боготворили, можно. Можно также сказать, что ее обожали. "Новый мир" тех времен был центром притяжения, сюда стекались писатели отовсюду. Как могли две женщины из отдела прозы — Анна Самойловна и Инна Борисова — работать с авторами в такой обстановке, сидя над рукописями в переполненной комнате, пить чай (кто-то приносил тортик, кто-то рассказывал новости), как могли они править рукописи, сопровождая хохотом анекдоты о начальстве... И все это на грани ухода, гибели, изгнаний, нищеты и одиночества, одиночества. Отправили вон Солженицына, выжили Войновича, Горенштейна, постепенно сгорел Домбровский, на улице отказало сердце Семина, отъехал и мучительно умер Некрасов, а пока что все они в обществе прекрасных дам Аси Берзер и Инны Борисовой сидят в комнате на первом этаже, а я в углу, как сын полка и ловлю каждое слово... Ходить в "Новый мир" для меня было счастьем, и однажды я даже сказала: "Так не бывает. Вас не должно быть, вы понимаете?"
Это были года довольно страшненькие, времена деятельности мелких партбюро и массового одобрения ввода войск куда понадобилось.
Можно сказать, что многие писали для "Нового мира", ради права прийти сюда с рукописью к Анне Самойловне. Ради счастья услышать, что она скажет.
Асю уволили в 1972 году. Она умерла двадцать три года спустя, успевши сделать многое, в частности, сохранить и опубликовать считавшийся утерянным роман Гроссмана "Жизнь и судьба". Копеечная пенсия, угроза слепоты, постепенная пустота вокруг, удивительная гордость, отказ от каких бы то ни было приработков (хотя слава Берзер как лучшего редактора Москвы волновала периферийные силы) — так она и жила.
Правда, ходили слухи, что она читает абсолютно все и многим помогает, просто иногда звонит и благодарит. Чтением продлевалось ее нищее существование — в то время, как уехало, погибло и замолкло целое поколение.
Как многие великие женщины, она почти никого к себе не допускала. По телефону она говорила, что не хочет жить. В этом бедном, больном существе была огромная сила воли.
Она умерла скоропостижно, в полном одиночестве, всю ночь просидела на кухне неживая. На ее похороны пришли старики авторы, старушки редакторши, множество больного, слабого народу, встал вопрос, кому тащить гроб: у кого был инфаркт, у кого будет...
Множество людей, больных, слабых, прекрасных, очень сильных, умных.
Таких не бывает.