Сегодня в Кремле должна была открыться Ассамблея общественного согласия. Однако несколько дней назад ее перенесли на 10 декабря, а в пятницу вечером снова пополз слух об отставке главного ассемблера, руководителя администрации президента Сергея Филатова, и замене его на секретаря Совета безопасности Олега Лобова. В общем, уместно говорить об окончательной сдаче согласительной затеи в архив. Комментарий обозревателя Ъ МАКСИМА Ъ-СОКОЛОВА.
К Ассамблее общественного согласия в Кремле готовились основательно, с рисованием схем и диаграмм. Предполагалось, что первые итоги "жизни в согласии" подведет сам президент. Но к последней декаде октября стало очевидно, что ассамблея будет до боли напоминать прошлогоднее празднование "Нового политического года". Речи новогодней ведущей Тамары Максимовой про "ночь примирения" так же хорошо вязались с триумфом Жириновского, как речи нынешнего ведущего Сергея Филатова про "национальное согласие" вяжутся со всем сегодняшним политическим букетом — разборками и внутри администрации, и внутри правительства, и между администрацией и правительством, обвалом рубля, готовящимся вотумом недоверия кабинету, потрясшим ко всему уже, казалось бы, привыкшее общество убийством журналиста "МК" и обвинениями министра обороны в организации заказного убийства. Обвал рубля не просто похоронил под собою согласие и согласителя Филатова. Сходна суть обоих потрясений. Финансисты говорили о стабилизации и загоняли инфляцию внутрь, покуда та не рванула. Политики говорили о согласии и загоняли внутрь политические противоречия — и с тем же результатом. Ельцин взял на вооружение слова императора Павла I "le sang coulera", и вслед за пролившейся кровью Дубинина и Геращенко запахло кровью Филатова.
Организаторы согласия перепутали Божий дар с яичницей. Смысл договора о согласии был куда адекватнее воспринят оппозицией, отмечавшей, что это договор победителя с побежденным — хотя бы даже и милостивого победителя. Называя вещи своими именами, договор уместно было бы сравнить с применявшейся к покоренным римлянами провинциям формулой pax romana — "всюду мира закон насаждая, тех, кто смирился, щади и войною круши непокорных". Сравнение никак не в упрек, ибо трудно отрицать, что римский мир дал провинциям два века покоя. Но римские идеологи (resp. Филатов) допустили капитальную ошибку, спутав милостивое умиротворение политического хаоса с Царствием Божиим на земле и политику с теологией. Pax romana (resp. договор об общественном согласии) стали нагружать совершенно для него непосильной задачей установления всеобщей гармонии — и он рассыпался. С другой стороны, "насаждать мир" можно лишь до тех пор, покуда можно делать и другое — "войною крушить непокорных". Когда администрация президента потеряла ощущение реальности и крушить друг друга были в состоянии лишь соперничающие придворные партии, насаждать мир стало нечем и некому — и прирученная, казалось бы, оппозиция немедленно показала зубы.
Если слухи о замене Филатова Лобовым подтвердятся, это значит, что глобальный политический провал, причина которого коренится в полном отсутствии политической воли, президент пытается лечить кадровыми новациями на основе личной преданности. В этом случае агония общественного согласия перерастает в агонию самого режима президентской власти.