Борьба в высших эшелонах власти России подчас может идти вокруг весьма неожиданных вопросов — например ратификации международных договоров. Уже в ближайшее время по этому поводу может произойти столкновение интересов Госдумы, Совета федерации и президента. До сих пор Борис Ельцин сам решал, какие договоры направлять в нижнюю палату. Но такая практика не устраивает депутатов Думы, которые хотят реально влиять на формирование внешнеполитического и внешнеэкономического курса страны. Пока им приходится довольствоваться малым — вчера, например, в комитете Госдумы по международным делам обсуждался "всего лишь" договор о торговле с Австрией, — но сдвиги не за горами. На этой неделе приступает к работе согласительная комиссия, которой предстоит преодолеть разногласия между палатами по тексту закона "О международных договорах Российской Федерации". Ситуацию анализирует СЕРГЕЙ ЦЕХМИСТРЕНКО.
Согласно букве Основного закона Совет федерации в обязательном порядке рассматривает принятые Госдумой законы о ратификации и денонсации международных договоров. Однако Конституция ничего не говорит о том, какие договоры вправе рассматривать нижняя палата. Пытаясь разрешить юридический казус, Дума приняла в июле специальный закон, однако он не прошел утверждения в верхней палате, и, по мнению большинства экспертов, вряд ли будет одобрен президентом.
Что же не устраивает сенаторов? Их мнение, изложенное сразу в трех документах — послании спикера Владимира Шумейко и заключениях правового управления и комитета по международным делам Совета федерации, сводится в основном к следующему: закон не в полной мере учитывает интересы субъектов федерации при разработке и подписании договоров, касающихся сферы их компетенции, включая обязательное согласование положений договоров с регионами. По словам главы аппарата думского комитета по международным делам доктора юридических наук Владимира Трофимова, Совет федерации настаивает и на более жесткой, чем Дума, процедуре согласования договоров с федеральной исполнительной властью. Депутаты палаты полагают также, что представители субъектов федерации просто обязаны лично присутствовать при подписании договоров, что гипотетически может привести к тому, что отправляющиеся на церемонию делегации будут состоять из почти сотни человек, а не одного уполномоченного дипломата.
Впрочем, все эти разногласия, по мнению г-на Трофимова, вполне преодолимы, чего нельзя сказать, например о расхождениях во взглядах парламента и Бориса Ельцина. Дело в том, что в настоящее время в России сложилась уникальная для мировой практики схема ратификации международных договоров: обсуждаются только те из них, которые вносит в Госдуму президент. В результате в последнее время парламентарии отстранены от обсуждения даже таких договоров, которые изменяют национальное законодательство, хотя это предусмотрено пока еще действующим союзным законом о ратификации. Мимо Думы прошла целая группа договоров о безопасной перевозке и уничтожении оружия массового поражения, ряд соглашений с США, Японией, Италией, Францией, ФРГ, в которых, по словам г-на Трофимова, этим странам предоставлены колоссальные привилегии. То же самое можно сказать и о присоединении России в конце прошлого года к режиму контроля за распространением ракетных технологий. Не отчитывалась исполнительная власть перед законодательной и относительно того, давались ли странам — кредиторам России какие-либо займы под залог природных ресурсов. На неоднократные депутатские запросы правительство отвечает загадочным молчанием.
Поскольку согласно предлагаемому закону все подобные договоры подлежат обязательной ратификации, Ельцин, не желая ограничивать сферу своих внешнеполитических прерогатив, скорее всего использует право вето. Но Госдума настроена решительно: уже не раз преодолев "нет" президента и Совета федерации, депутаты не сомневаются, что смогут набрать искомые две трети голосов и теперь. И тогда, в случае одобрения закона в верхней палате, президент окажется перед малоприятным для себя выбором: либо в соответствии с конституцией он будет обязан в недельный срок скрепить своей подписью решение парламента, либо — что не менее вероятно — пойти на нарушение Основного закона.